Иван Сытин - Жизни для книги

Монопольных же авторов я надеялся таким путем заставить удешевить свои издания и облегчить бремя налога на малоимущего учащегося.

Вопрос был в том, согласится ли автор зарабатывать не 25–30 тысяч рублей в год, а несколько меньше, да и то условно, ибо книга, проигрывая в цене, безмерно выигрывала в распространенности. В такой нищей стране, как Россия, учебник в 1 рубль — 1 рубль 25 копеек был не по карману. Ведь и так в действительности ученик зачастую пользовался старой, подержанной книгой…

Но какой шум вызвали первые же мои шаги! Раздался крик о монополии, не стали ждать даже первых проявлений деятельности. Книгоиздатели и излюбленные авторы учебников заволновались безмерно. Книгоиздатели-монополисты вместо того, чтобы выслушать меня же о целях, задачах и приемах моего начинания, возопили о моей «монополии». Все это во имя того, чтобы спасти барьер в лице «ученого комитета» и его «одобрения».

На помощь услужливо явилось «Новое время», где анонимный автор ужасался, что революционер Сытин начал развращать правительство, и призывал правительство на борьбу с Сытиным…

Против всего этого была одна защита, одно средство борьбы: чистые и светлые идеалы народного образования, дешевизна и доступность книг при общественном доверии и поддержке…

Всю свою жизнь я верил и верю в силу, которая помогала мне преодолевать все тяготы жизни: я верю в будущее русского просвещения, в русского человека, в силу света и знания.

К каким результатам привела моя многолетняя борьба за книгу, не мне судить. Принесла она вред или пользу, — об этом пусть судит общество.

Но эту борьбу за книгу я вел до конца. Мечта моя — чтобы народ имел доступную по цене, понятную, здоровую, полезную книгу. Чтобы книга стала лучшим другом крестьянина и стала близка ему.

«Русское слово» занималось книгоиздательством, я посвятил этому делу все свои силы и никогда серьезно не думал, даже не помышлял об издании газеты. Это было мне несродно и чуждо, я не знал газетного дела и очень боялся его чрезвычайной сложности и трудности. Но А. П. Чехов, которого я безгранично уважал и сердечно любил, почти при каждой встрече говорил мне: «Сытин должен издавать газету». И не какую-нибудь, а дешевую, народную, общедоступную. Вначале я, как умел, отшучивался. Но Чехов был так настойчив и так соблазнительно рисовал передо мной широкие газетные перспективы, что в конце концов он не только убедил, но положительно зажег меня. Я почти решился… Но это было легко сказать — издавать дешевую народную газету. А как это сделать? На пути стояли непреоборимые заграждения в виде концессионной системы, цензуры, князя Сергия Александровича, генерал-губернатора Москвы, и всесильного, вездесущего и всемогущего Победоносцева.

Хватит ли меня, чтобы перескочить через все эти барьеры, не разбивши лба и не насмешив людей. Иногда препятствия казались мне непобедимыми, и я в бессилии опускал руки. Но Антон Павлович, который умел побеждать мои страхи, был тут как тут со своей обычной фразой: «Сытин должен издавать газету».

В конце концов, однако, я решился сделать этот прыжок в темную бездну неизвестности.

Для меня было очевидно, что никогда и ни при каких условиях главное управление по делам печати не даст мне разрешения на газету. Надо было идти к цели длинными, обходными путями (иногда очень тяжелыми и очень противными) и искать людей, приемлемых даже для Победоносцева.

«Лиха беда начать, — думалось мне. — А там можно ведь найти средства, чтобы отделаться от одних людей и пригласить других». Случай помог мне.

В 80-х годах в московском доме Л. Н. Толстого я познакомился с приват-доцентом Анатолием Александровичем Александровым, который был учителем младшего сына Толстых, Андрея Львовича.

Это был толстый, неуклюжий человек, лет 35, хромой, кудластый, нескладный. Он был известен своей близостью к Победоносцеву и издавал реакционный журнал «Русское обозрение» [48].

Я знал, что деньги на этот журнал давал богатейший купец Викул Иванович Морозов, стоявший во главе Богородско-Глуховской мануфактуры.

Знал я и тайные пружины, какие руководили Морозовым: щедрый дар на победоносцсвский журнал должен был смягчить победоносцевские неистовства против старообрядцев.

Из того, что журнал «Русское обозрение» был белыми нитками пришит, с одной стороны, к Богородско-Глуховской мануфактуре, а с другой — к обер-прокурору святейшего синода, я заключил: есть только один человек, которому Победоносцев без возражений разрешит издание дешевой народной газеты, — это редактор «Русского обозрения» Анатолий Александрович Александров.

Воспользовавшись нашим старым знакомством, завязавшимся еще в Хамовниках, в доме Л. Н. Толстого, я пригласил к себе на чай А. А. Александрова, а вместе с ним еще И. Л. Щеглова, автора театральных пьес и «сотрудника журналов, и Г. П. Георгиевского, учителя и писателя, известного своими историческими и философскими статьями.

Беседуя за чайком о том, о сем, я незаметно свел наш разговор на газету.

— А отчего бы нам, господа, не начать издавать свою газету? Вы, Анатолий Александрович, — личный друг Победоносцева, и, конечно, кому-кому, а вам он никогда не откажет в разрешении на газету. Разрешит и дешевую, и бесцензурную, и народную… Подумайте, как хорошо бы было… Вся редакция у нас готова, в полном составе: вы — редактор, Г. П. Георгиевский — передовик, И. Л. Щеглов — фельетонист, а я — ваш издатель. Для крепости можно позвать еще и Ф. Н. Плевако. Подумайте, разве плохо? Ведь у нас запляшут лес и горы!..

Мысль моя показалась удачной, и вся компания заметно оживилась:

— А и в самом деле, господа. Ведь это идея: дешевой газеты в Москве нет.

Все стали судить, рядить и примериваться к будущей газете. Молчал только Александров.

— Ну так как же, Анатолий Александрович, быть или не быть? За вами слово… Дело ведь доброе, и работа всем бы нашлась.

Грузный, толстый Александров завозился на своем стуле и засопел носом:

— Да я, что ж, братцы… Я не прочь. Попытаться можно, отчего не попытаться…

Я налил вина в стаканы и поднял бокал за будущую дешевую газету. Чтобы ковать железо, пока горячо, я тут же вынул из кармана сторублевый билет и положил его на стол.

— Не теряйте времени, дорогой Анатолий Александрович, вот деньги на дорогу, поезжайте в Петербург к «дедушке» (Победоносцеву), и он вам все сделает, что нужно.

Александров согласился:

— Ну ладно… А как же будет называться газета, какая ей цена?