Владимир Качан - Арт-пасьянс

3. Главному хранителю имперской казны М.Дружининой не поскупиться и выдать премию отцам и матерям – основателям «Школы современной пьесы» в размере 3-х месячных (образца 1989 г.) окладов: себе – 700 руб.; Л.Полищук – 600 руб.; А.Филозову – 600 руб.; И.Райхельгаузу – 5 шекелей.

4. В новом сезоне приступить к постановке оперы и балета «Пришел мужчина к женщине». Художник – Б.Лысиков, освещение – И.Куракин, освящение – глава римско-католической церкви (по договоренности) или главный имам России (в сущности, все равно), дифирамбы – Г.Заславский, режиссер-постановщик – догадайтесь с двух раз. Нет, с одного!

Назначить на роли:

Женщина– н. а. СССР М.Плисецкая (по договоренности). Если нет, то Л. Полищук, И.Алферова.

Мужчина– А.Челентано (если не согласится, то А.Филозов).

Выпуск спектакля – 3-й квартал 1994-го, 95-го, 96-го, 97-го и далее годов. Квартальный надзиратель – Э.Тедеева (Сев. Осетия).

5. К уже существующим должностям директора-распорядителя и директора по международным отношениям добавить в штатное расписание должности директора по тесным связям с правительством, председателя комиссии по национальным отношениям внутри театра, а также генерального директора подземного перехода от гримерных к сцене.

6. Иметь в виду, что все вышеизложенное является поздравлением театра с его первым юбилеем. Дай Бог – не последним! Ибо есть еще цифры 10, 25, 50 и т. д. До каких-то докладчик уже не доживет, да это и неважно. Лишь бы «Школа» выучила хоть кого-нибудь любви и справедливости, состраданию и надежде, и тогда «все будет хорошо, как вы и хотели».

Был такой период в Московском ТЮЗе, который принято (как и в государстве в целом) называть «застойным». На спектакли в принудительном порядке ходили школьники, иногда зал заполнялся солдатами, которым не надо было платить за билеты, и таким образом сохранялась видимость того, что с театром все в порядке. Случались, разумеется, редкие творческие всплески, когда вновь пробуждался интерес к театру у публики и критиков (например, при постановке все тех же «Трех мушкетеров»), и тогда все оживлялось, тоска и уныние исчезали, сочинялись веселые капустники, в которых часто использовался формат новостей. Ну вот, например:

Вчера актер К. установил новый всесоюзный рекорд для закрытых наглухо помещений. Оторвав от земли Констанцию весом в 60 кг, он смог взять ее на грудь, но толкнуть не сумел. Констанция упала на помост и разбилась, после чего актер почему-то запел. Это новый рекорд театров для актеров II среднего веса.

Прошло несколько лет, «Мушкетеров» уже посмотрели (и пересмотрели) все интересующиеся; ничего нового, яркого и свежего не появлялось, и интерес к театру начинал потихоньку угасать, вновь все превращалось в болото, подернутое густеющей ряской; становилось попросту скучно, опять начинался застой; артисты вновь пили без меры, от скуки же заводились романы, даже между теми, кто еще вчера терпеть не мог предмет своей новой страсти; короче, творчество испарилось и было заменено всякой ерундой. Впрочем, некоторые люди пытались компенсировать нехватку настоящего дела шутками над самими собой и театром. И появлялись, например:

1. Если вам не удалось достать билет на спектакль «Взрослая дочь молодого человека», то не отчаивайтесь, а заверните за угол и сразу услышите: «Дяденька, купите билет». Сохраняя достоинство, приобретите билет у первого же замерзшего подростка и вбегайте в праздничный вестибюль МТЮЗа, по возможности с криком: «Достал, достал!..»

2. Если вы по случаю являетесь главным режиссером МТЮЗа и ведете у себя в кабинете неторопливую душевную беседу с драматургом Алексиным, сохраняйте спокойствие, когда в кабинет постучится молодой лысеющий человек с остроконечной бородкой и живыми глазами и представится – Вильям Шекспир. Продолжайте делать вид, что не удивлены тем, как он пролез через два контрольно-пропускных пункта, возьмите у него пьесу и скажите: «Хорошо, прочту», после чего положите ее в стол и забудьте о ней. Помните, что впереди у вас еще разговор с драматургом Агнией Барто.

Так продолжалось до тех пор, пока в МТЮЗе не появилась Генриетта Яновская и не поставила там полновесный театральный шлягер «Собачье сердце». Яновская после этого по всему должна была занять место главного режиссера вместо Юрия Жигульского, но в театре тут же образовалась оппозиция, которая была категорически против. Спектакль получился таким талантливым и свежим, словно одним движением убрали ряску с поверхности болота, расчистили дно, насытили кислородом и превратили болото во вполне жизнеспособное озеро. И я, работая тогда уже в другом театре, написал опять-таки капустник, весьма ядовитый – в адрес противников Яновской и комплиментарный – в адрес спектакля и ее самой. А затем под общий хохот зачитал его на банкете после премьеры. Вот он.

Уважаемые товарищи! В свете решений, находясь в авангарде перестройки и внося свой вклад в демократию, как мы ее понимаем, наша группа захвата представляет вам свой план преобразования МТЮЗа, хотя, возможно, уже поздно. Но все равно, если жизнь – борьба, то театр – борьба тем более. В последние годы МТЮЗ стали как-то забывать. Необходимо было встряхнуться. Для этого есть два пути: либо делать спектакли, являющиеся предметом обсуждения в Москве и далее, либо шумно бороться, устраивая внутритеатральные катаклизмы: ну, например, сделать в свое время все, чтобы сняли Когана, прогнать его с позором в Театр на Таганке, а затем сослать в Театр на Малой Бронной, чтоб знал; а взамен получить крупного экономиста Андреева, кавалера ордена Почетного легиона Управления культуры исполкома Моссовета. Очистить, например, наши ряды: выгнать из МТЮЗа вон Хомского, пусть убирается, чтоб неповадно было, в Академический театр имени Моссовета опальным главным режиссером, а взамен получить Ю.Е Жигульского, крупнейшего со времен Элеоноры Дузе театрального гипнотизера и мистификатора, сумевшего в течение десяти лет делать вид, что он режиссер, так успешно, что многие верили.

Таким образом, наш эволюционный способ теперь понятен, и тем более понятно, что путем последовательной и очистительной борьбы именно в этом направлении мы бы постепенно добились того, что директором стал бы, скажем, артист Бучменюк, а главным режиссером, допустим, – артистка Гилинова, короче, кто-нибудь из своих. Мы мечтали о подлинной демократизации наших рядов, нам грезилась где-то вот такая картина.