Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

Контракт вступил в силу в сентябре, но до 1902 года Дорошевич путешествовал и оставался в тени, если не считать его приветственной речи на юбилее Сытина. За это время он успел съездить за счет Сытина в Западную Европу и получил впридачу 6 тысяч рублей в качестве гонорара за отдельное издание своих сахалинских очерков.

С закрытием «России» в начале 1902 года Дорошевич неожиданно получил счастливую возможность привлечь к сотрудничеству по крайней мере десяток авторов «усопшей» газеты, включая Амфитеатрова. «На развалинах этой «России», – говорил Дорошевич, – и создалось теперешнее «Русское слово», подразумевая, что к тем же развалинам относится и газета, которую издавал Сытин до 1902 года [191] В.М. Дорошевич «Русское слово», «Полвека для книги», под ред. Н.В. Тулупова (Москва, 1916), с. 396. .

Чехов, похоже, долгое время не знал о существовании договора между Дорошевичем и Сытиным, ибо через пять месяцев после его заключения он писал своему брату, что Дорошевич наверняка тяготится работой в «России» у «безодаренного» Сазонова и, скорее всего, уйдет от него, если подвернутся более выгодные условия [192] Чехов – М.П. Чехову, 17 декабря 1901 г., Собрание сочинений, т. 12, с. 424. Как представляется, у Чехова не было оснований кривить душой в частном письме к брату. Г.С. Петров тоже с опозданием узнал о приглашении в газету Дорошевича. В ноябре 1901 г. он писал Сытину, что имел только что разговор с тогдашним редактором «Нивы» Ф.М. Бергом о переходе в «Русское слово» и получил отказ: мол, Сытин чересчур трясется над своими копейками (Петров – Сытину, 25 ноября 1901 г., РО ГБЛ, 259-19-20, лист 5-8). . Вскоре после октябрьского юбилея Сытина Чехов надолго приехал в Москву к своей новой жене, но, судя по всему, тогда до него не дошло известие о переходе Дорошевича в «Русское слово». В ту пору Чехов был еще здоров, и хотя он должен был уделять много внимания супруге, однако двое закадычных друзей и близких соратников по «Русскому слову», конечно, выкроили бы время, чтобы поговорить о своих давних видах на либеральную газету. И это еще один повод усомниться в достоверности сытинских воспоминаний, будто Чехов был его близким советчиком.

В воспоминаниях Сытин также неправильно указывает, когда и как он нанял Дорошевича; по его словам, он обратился к Дорошевичу только после кончины «России». Тогда якобы он дал Дорошевичу 10 тысяч, рублей за сахалинские очерки, настоятельно рекомендовал ему развеять тоску путешествием в Западную Европу, а по возвращении обещал работу [193] И.Д. Сытин «Жизнь для книги», с. 141. . Однако обсуждение и подписание контракта в июле 1901 года не вызывают сомнений, поскольку у дочери Дорошевича сохранился подлинник документа. А в неизданной истории «Русского слова» сказано, что впервые в этой газете Дорошевич опубликовался 15 сентября 1901 года [194] «История газеты «Русское слово», РО ГБЛ, 25 .

Воодушевленный отчасти своей долей в прибыли, Дорошевич рьяно взялся за оживление и повышение профессионализма газеты. Он расширил сеть корреспондентов в России и за границей, потребовал круглосуточного использования телефонных линий, начал уделять больше внимания Петербургскому отделению и его правительственной хронике. Перенимая виденное в Европе, Дорошевич распределил редакционный персонал по отделам во главе с редакторами, которые назывались в соответствии со своей специализацией: «военный редактор», «московский редактор», «губернский редактор» и так далее [195] Краткое описание редакционной структуры см.: Н.А. Членова «Архив газеты «Русское слово», «К отечественной истории, 1981» (Москва, 1982), с. 118 ; в лице каждого корреспондента он хотел видеть «человека, чуткого к общественным вопросам, внимательного и осторожного к верности сообщаемых фактов, способного к журнальной работе, живого, отзывчивого, умеющего загораться, что необходимо при спешке «огневой» газетной работы…» [196] В. Дорошевич «Русское слово», с. 406. И Дор1 стремились привить сотрудникам редакции «Русской перь говорят, корпоративную культуру: общие ценно< формы поведения.

Столь активная журналистская деятельность привлекла внимание как читателей, так и официальных лиц, и в августе 1902 года цензор В. Нажевский обнаружил в «Русском слове» «либеральное направление». Причиной тому, по его словам, были «несомненно… переход ряда авторов из петербургской газеты „Россия“ (закрытой) и редактирование „Русского слова“ Дорошевичем» [197] В. Нажевский – в Главное управление по д августа 1902 г., ЦГИА, 776-8-847, лист 184. .

Главной фигурой в «Русском слове» был, конечно, Сытин, который и нанял Дорошевича для того, чтобы тот держал либеральный курс и строго следил за дисциплиной на корабле. Сытин частенько заглядывал утром в газету, когда главный редактор собирал у себя заведующих отделами, и под большим портретом Чехова они составляли план очередного номера, выходившего из печати в четыре часа утра. К десяти вечера, когда начинался монтаж полос, большая часть материалов была уже набрана, однако наборщики из ночной смены до последней минуты вносили в номер последние новости, тем самым как бы сжимая время. Строго по графику первые экземпляры газеты были готовы к погрузке на самые ранние поезда, уходящие из Москвы.

Столь напряженный темп был служащим редакции в новинку. Ежедневный приезд Дорошевича, вспоминал В.А. Гиляровский, служил для всех сигналом к работе, продолжавшейся без лишних разговоров до тех пор, пока номер не отравляли в типографию [198] В.А. Гиляровский «Избранное» в 3-х т. (Мос с. 218. . А.Р. Кугель подтверждает, что комнаты редакции являли собою поразительное зрелище: «ни признака богемы, беспорядка, панибратства» [199] Кугель «Литературные воспоминания», с. 99. . Сам Дорошевич работал в отдельном кабинете и, чтобы ему не мешали, выставлял снаружи у дверей дежурную [200] Гиляровский «Избранное», с. 317-318. . Лишь после работы газетчики предавались веселому застолью в одном из соседних ресторанов, причем Дорошевич нередко выступал заводилой (для начала он обычно съедал три тарелки борща). А на работе царила деловитость.

Неукоснительно поддерживать такую же деловитость требовал Дорошевич и во время своих довольно частых отлучек, для чего присылал письма с подробными указаниями. Одно такое послание, написанное в начале 1903 года на гостиничной почтовой бумаге в Италии и занявшее двадцать с лишним страниц, адресовано Н.В. Туркину, возглавлявшему тогда редакцию в Москве.

Главное, писал Дорошевич, Туркин не должен был позволять «ни Сытину, ни кому другому» вмешиваться в дела редакции. В случае нажима ему предписывалось «приподнять бархат» и «показать железо», давая понять, что приказывать может только Дорошевич [201] Дорошевич – Туркину, 26 февраля [1903 г.], I листы 27, 23. . Среди прочего Туркину надлежало очистить «Искры» от «глупости и пошлости», а еще, поскольку «благоглупости… о божественном происхождении кредита… компрометируют газету», – дать от ворот поворот протеже «нашего милого Ф. Петрова». Никакие контртребования, будь то со стороны владельца, его помощника, государственных чиновников или рекламодателей, не принимались [202] Одно из требований Благова, отвергнутое Дорошевичем, заключалось в том, чтобы в разделе новостей в благожелательном и даже одобрительном тоне упоминались рекламодатели. . «Независимость… моя сила. Единственная», – писал Дорошевич.