Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

Раздобыть в достатке бумаги – вот какая была главная забота, и еще задолго до поездки к царю Сытин высказывал опасения по поводу «бумажного голода» [494] Сытин – Руманову, 2 апреля 1915 г., ЦГАЛИ, 1694-1-370, лист 85. Накануне встречи с царем Сытин сообщил Руманову, что вынужден был наладить собственное производство типографской краски. Сытин. Руманову, 6 февраля 1916 г., ЦГАЛИ, 1694-1-730, лист 96. Весной этого года, стремясь обеспечить надежность поставок жидкого топлива для своей котельной, как Сытин, так и его фирма вложат капитал в нефтяную компанию. См.: С.И. Иникова «Товарищество И.Д. Сытина (1883-1917); от литографии к монополистическому объединению» (Москва, 1983; непубликованная работа, копия в ИНИОН, № 13928). . Сокращение поставок влекло за собой стремительный рост цен, которые подскочили за последние годы вчетверо, и Лемке, сразу вслед за описанием встречи Сытина с царем, заносит в дневник свои соображения о пользе, проистекающей для правительства из нехватки бумаги. «Любопытно, что сдержанный тон больших газет, особенно же «Русского слова» с его 600 000 подписчиками 619 500 в 1914; 655 300 в 1915; 739 000 в 1916, зависит от боязни, что власть ударит по ним бумажным голодом, – негласно прикажет задерживать доставку бумаги из Финляндии… «Русское слово» очень осмотрительно ведет свою [невраждебную] линию» [495] М.М. Лемке «250 дней в царской ставке», с. 544. .

Неудивительно, что спустя всего два месяца, 16 апреля, Сытин с оглядкой подбирал слова, выступая перед тридцатью крупнейшими представителями деловых кругов, ибо он имел все основания допустить присутствие в зале осведомителя охранки. Собрание, к которому он обращался, представляло собой Военно-промышленный комитет (ВПК), организованный деловыми людьми в Москве, как и в ряде других городов, чтобы помочь тонущему правительству наладить расстроенную войной ж оном и ку. Власти относились к этим комитетам с недоверием, так как боялись, что они воспользуются крайне тяжелым положением в стране и введут конституционную форму правления, о которой мечтали многие предприниматели.

Сытин был за то, чтобы способные предприниматели играли более важную роль в политике и правительстве, но в этот день он предостерегал сидящих в зале от союза с «интеллигентно-политическими теоретиками», которые выдают себя за вождей рабочего движения. Стоит войне окончиться, как эти деятели «пойдут рука об руку с рабочими и революционерами» к цели, гибельной для предпринимателей. Ради уравниловки они «начнут устанавливать цены, диктовать обязательства, вводить новые порядки» – словом, «заварят такую кашу» социализма, что после и не расхлебаешь». Поскольку Сытин наверника знал, что перед ним – люди, в течение двух предыдущих лет стремившиеся найти общий язык с левыми партиями, сказанное им лишний раз подтверждает, что к подобному сотрудничеству он относился без всякого сочувствия [496] Доклад охранки, где изложена суть выступления и приводятся слова Сытина на собрании, включен в кн. «Буржуазия накануне февральской революции», ред. Б.Б. Граве (Москва, 1927), сс. 99-100. Этот же доклад включен в кн. Лемке «250 дней в царской ставке», с. 790. Сытин знал несколько деловых людей из Информационного комитета, образованного в 1914 г. членами партий прогрессистов и кадетов для установления связей с левыми партиями. Леопольд Хаимсон рассказывает об этом комитет в работе «Проблема общественной стабильности в городах России, 1905-1907, часть вторая», Slavic Review 24, № 1 (март 1965), с. 4. .

Незадолго перед тем, в феврале, Сытина избрали в Правление Русского союза торговли и промышленности, и он говорил веско, от всей души желая увлечь своих коллег на путь независимой политической деятельности.

Их деловые навыки, считал он, незаменимы в правительственных сферах. Как писал он позднее, «в купечестве, думалось мне, больше творчества и больше деловой упругости, чем в дворянстве, и давно пора, чтобы эта свежая и новая сила поближе подошла к государственным делам». Сытину хотелось подвигнуть более молодое поколение предпринимателей на то, чего по разным причинам не сделал он сам, – добиться влиятельного положения в правительстве.

К числу собратьев по сословию, достойных, по его мнению, руководить страной, принадлежал А.В. Кривошеин, который породнился с богатым родом Морозовых и пользовался их политической поддержкой. Кривошеин, выступавший в 1915 году за переговоры с либералами в Думе для сформирования «правительства доверия», годом ранее был предложен на пост председателя Совета Министров, но царь предпочел ему старого преданного бюрократа И.И. Горемыкина. Тогда он принял портфель министра сельского хозяйства и оставался в этом качестве, пока в ноябре 1915 года не повздорил с Распутиным.

Еще раньше Сытин возлагал большие надежды на предпринимателя, десятью годами моложе себя, – наследника промышленной империи Морозовых Савву Тимофеевича Морозова. Однако Савва «не унаследовал той могучей черноземной силы», какой были наделены его отец и дед, и «вся коротенькая жизнь его прошла в том, что он только грелся у чужих огней» любимых им художников [497] «Неопубликованная глава из оригинала рукописи сытинских воспоминаний, Музей Сытина, с. 301-303. Сытин объяснял «хилостью и дряхлостью нашей культуры» появление такого тонкого ростка, как Савва Тимофеевич, после двух «кряжистых дубов»: Саввы Васильевича, родившегося в семье крепостного и основавшего свое дело, и его сына Тимофея, который превратил это дело в крупнейшую фирму. В начале 1900-х годов эксцентричный «Саввушка» одевался в обноски, распространял среди своих рабочих запрещенную литературу и щедро раздавал деньги большевикам и Московскому Художественному театру. В 1905 г., спасаясь от полиции и семейных раздоров, он уехал в Mhuéw и там в возрасте сорока пяти лет кончил жизнь самоубийством. .

Во второй половине 1916 года Сытин и сам бросил вызов правительству, попытавшись уговорить московское купечество пожертвовать 10 процентов своих барышей и собрать миллионы рублей на Армию Национального Спасения, которая отразила бы германцев. На собрании Московского Купеческого общества он призвал «детей Матушки-Москвы» не поскупиться «во имя Господа Бога и Справедливости, искупления и показания», чтобы повторить народный подвиг 1812 года, когда русские все как один поднялись на борьбу с наполеоновской армией. Эта отчаянная сытинская затея с походом за веру потерпела полный крах, несмотря на то, что он подал пример и внес 100 тысяч рублей [498] «Обращение И.Д. Сытина к Московскому Купеческому обществу», Музей Сытина. .

Подобные патриотические призывы, безусловно искренние, шли только на пользу Сытину, ибо как раз в то время он добивался не только увеличения поставок газетной бумаги, но и сокращения налоговых платежей, предъявленных ему правительством. Попытка договориться о снижении налогов, предпринятая им в 1916 году, была связана с тем, что государственные чиновники оценили книжную продукцию, хранившуюся на сытинских складах к исходу 1915 года, в 2,25 миллиона рублей. По мнению Сытина, они сильно завысили эту цифру. Годами, отмечал он, у него хранились непроданные экземпляры книг, многие из которых резко упали в цене. В официальном письме от лица фирмы Николай Сытин и М.Т. Соловьев ссылаются на войну, «опрокинувшую все расчеты», то есть открыто признают, что ни одна из сторон не может поручиться за точность указанных цифр [499] Н. Сытин и М. Соловьев – в Московский налоговый департамент (май 1916?), ЦГИА Москвы, 51-10-1166, листы 65-66. В этой деловой записке указан объем книжного производства в денежном выражении за каждый финансовый год, начиная с 1904 г. (см. прил. 5, рис. 2). Каким образом книги скапливались на складах фирмы, видно из отчета, представленного в 1916 г. автору А.С. Пругавину, где сказано, что 30 процентов (или 1800 экз.) его «Старообрядчества» (1904) и 35 процентов (или 3500 экз.) «Раскола и сектантов» (1905) остались нереализованными. «Товарищество И.Д. Сытина» – А.С. Пругавину, 22 ноября 1916 г., ЦГАЛИ, 2167-1-112, лист 15. .