Карен Брутенц - Тридцать лет на Cтарой площади

Напротив, сандинисты, а также кубинцы считали важным активно поддерживать его, видя в этом и своего рода противовес давлению на них США. Москва старалась всячески «охлаждать» сандинистов, убеждала сосредоточиться на решении внутренних проблем. Подчеркивала, что демократический этап их революции предполагает политический плюрализм, коалицию всех левых и демократических сил, поощряла налаживание отношений с церковью, развитие сотрудничества как с социалистическими, так и капиталистическими странами.

Особенно настойчиво советовали придерживаться курса па смешанную экономику, не давить «частника». Кстати, в таком духе были составлены и директивы для делегации Верховного Совета СССР во главе с Б. Ельциным, ездившей в Никарагуа в августе 1987 года, таким был и мой полуторачасовой брифинг в его кабинете в Московском горкоме партии.

Эти же темы были в центре бесед Кириленко, Черненко, Пономарева с Даниэлем Ортегой, Байардо Арсе, Уилоком и другими руководителями Никарагуа. Я тоже неоднократно встречался с ними. В последний раз беседовал с Д. Ортегой 1 ноября 1987 г., когда оп сказал – в духе наших советов, даже «опередив» их, что на митинге 5 ноября в Манагуа объявит о готовности принять декреты об отмене в стране чрезвычайного положения и об амнистии.

К сожалению, многие наши рекомендации сандинисты, не отвергая, вместе с тем не реализовывали. Они так и не занялись всерьез экономикой: видимо, не хватало ни склонности, ни умения. А непосильная большая армия, созданная не без нашей помощи, стала тяжелым бременем для страны. Правда, это оправдывалось активностью вооруженной оппозиции – «контрас», которых снабжали и обучали американцы.

Мы же не могли да и не хотели взваливать на себя новое бремя, удовлетворяя растущие запросы сандинистов. С нас достаточно было Кубы. Для стабилизации экономического положения Никарагуа требовались ежегодные поставки товаров, как минимум, на 450–500 млн. рублей и более чем 100?миллионные валютные кредиты.

Вспоминаю беседу между К. У. Черненко и Байардо Арсе летом 1983 года. Арсе поставил три вопроса: поставки военных самолетов, нефти и предоставление займа в конвертируемой валюте. Он не получил положительного ответа, хотя четкое «нет» прозвучало лишь по вопросу о самолетах Затем Арсе и Черненко остались на несколько минут одни. И когда никарагуанец ушел, Константин Устинович мне сказал: «Я ему разъяснил, чтобы они не зарывались. Если американцы ударят, мы вступиться не сможем – далеко». Через несколько месяцев это уже можно было бы и не говорить: судьба Гренады, которую в октябре 1983 года оккупировали американские войска, с очевидностью продемонстрировала и ограниченность наших возможностей, и нашу осторожность.

Надо сказать, что советскую ориентацию на сдержанность, на локализацию и охлаждение конфликта приходилось удерживать не без труда. Ее подрывала линия Соединенных Штатов.

Как известно, внешняя политика Рейгана, пришедшего в Белый дом в январе 1981 года, была прямо и наступательно обращенной против Советского Союза. В этой рискованной игре Никарагуа служила одной из пешек противника, которую надлежало взять. Имея в виду линию Вашингтона в отношении сандинистов, Р. Пастор, бывший ответственный сотрудник госдепартамента, констатирует, что администрация Рейгана вышла «к революционной стратегии «достижимых целей» в областях, где поддержка Соединенными Штатами повстанческих движений могла бы свергнуть марксистское правительство».

Американцы действовали беззастенчиво. ЦРУ, с ведома президента, но обманывая конгресс, вербовало наемников, первоначально с помощью аргентинской военной хунты. Оно создало в Гондурасе под командованием своих офицеров лагеря для подготовки «контрас», причем в составленном для них учебном пособии говорилось не только об убийствах («нейтрализации») сандинистских официальных лиц, но и найме «преступников для выполнения специально отобранных задач».

ЦРУ спланировало и осуществило воздушные налеты на ряд объектов в Никарагуа, в том числе на гражданский аэропорт а столице, нападения торпедных катеров на самые важные порты страны – Коринто, Пуэрто?Сандино, провело их минирование и т. д. А президент Рейган не поколебался назвать «контрас» – эту «сборную солянку» из бывших подручных Сомосы, «солдат удачи», уголовных элементов и идейных противников сандинистов – «нашими братьями» и даже «моральным эквивалентом отцов?основателей (США. – К. Б. )».

И эти враждебные действия предпринимались против страны, чье правительство США продолжали признавать как законное и поддерживать с ним нормальные дипломатические отношения. Так что стиль американской администрации никак не отличался от приемов, которые нередко использовала Москва.

Администрация Рейгана наращивала давление на латиноамериканские государства, добиваясь их присоединения к антиникарагуанской линии. В средствах не стеснялись. Весной 1985 года к нам поступила информация, что США обратились к Мексике с предложением направить в ее порт Вера?Крус отряд американской пехоты «для оказания помощи» в борьбе с контрабандой наркотиков. Руководство Мексики расценило это как свидетельство готовности Вашингтона прибегнуть к жестким формам давления, чтобы добиться нужных сдвигов в мексиканской политике.

Поведение США как бы приглашало нас к более решительным акциям. Однако Москва не потеряла хладнокровия. Наша поддержка Никарагуа – политическая солидарность, ограниченная экономическая помощь, поставки ненаступательного оружия – была не только естественной в рамках всемирной игры супердержав, но и обоснованной с моральной и правовой точек зрения. Она воспринималась как защита суверенитета малого государства против агрессии супердержавы, права маленькой нации избирать свой собственный путь развития. И общественное мнение Западной Европы в большинстве своем с пониманием относилось к советской позиции, по крайней мере не отвергало ее, что тоже служило стимулом для действий СССР. В защиту Никарагуа энергично выступило Бюро Социнтерна. Советский Союз неизменно добивался политического решения конфликта, высказывался за прямые переговоры между США и Никарагуа, не претендуя на участие в них. Он оказал полную и безусловную поддержку миротворческому процессу с момента его возникновения в январе 1983 года. А в 1987 году Москва предложила Вашингтону одновременно прекратить поставки оружия в регион. Москва поддерживала и линию на проведение в Никарагуа выборов отчасти, наверное, и потому, что не ожидала поражения сандинистов. Во всяком случае, Политбюро одобрило записку в таком духе, внесенную отделом совместно с МИД.