Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

граммы не щадили никого, ни даже самых близких ему;

увлеченный игрою слов или сатирическою мыслию, он

не рассуждал о последствиях: так было и теперь.

441

Пятнадцатого числа утро провел он в небольшом

дамском обществе (у Верзилиных) вместе с приятелем

своим и товарищем по гвардии Мартыновым, который

только что окончил службу в одном из линейных полков

и, уже получивши отставку, не оставлял ни костюма

черкесского, присвоенного линейцам, ни духа лихого

джигита и тем казался действительно смешным. Лер­

монтов любил его, как доброго малого, но часто забав­

лялся его странностью; теперь же больше, нежели

когда. Дамам это нравилось, все смеялись, и никто

подозревать не мог таких ужасных последствий. Один

Мартынов молчал, казался равнодушным, но затаил

в душе тяжелую обиду.

«Оставь свои шутки — или я заставлю тебя мол­

ч а т ь » , — были слова его, когда они возвращались домой.

Готовность всегда и на все — был ответ Лермонтова,

и через час-два новые враги стояли уже на склоне Ма-

шука с пистолетами в руках 4.

Первый выстрел принадлежал Лермонтову, как

вызванному; но он опустил пистолет и сказал против­

нику: «Рука моя не поднимается, стреляй ты, если хо­

чешь...»

Ожесточение не понимает великодушия: курок взве­

ден — паф, и пал поэт бездыханен.

Секунданты не хотели или не сумели затушить

вражды (кн. Васильчиков и конногв. офицер Глебов);

но как бы то ни было, а Лермонтова уже нет, и новый

глубокий траур накинут на литературу русскую, если

не европейскую.

В продолжение двух дней теснились усердные по­

клонники в комнате, где стоял гроб.

Семнадцатого числа, на закате солнца, совершено

погребение. Офицеры несли прах любимого ими това­

рища до могилы, а слезы множества сопровождавших

выразили потерю общую, незаменимую.

Как недавно, увлеченные живою беседой, мы пере­

носились в студенческие годы; вспоминали прошедшее,

разгадывали будущее... Он высказывал мне свои на­

дежды скоро покинуть скучный юг и возвратиться

к удовольствиям севера; я не утаил надежд наших — ли­

тературных, и прочитал на память одно из лучших его

произведений. Черные большие глаза его горели; он,

казалось, утешен был моим восторгом и в благодар­

ность продекламировал несколько стихов, которые

и теперь еще звучат в памяти моей.

442

Вот они:

И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды...

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..

А годы проходят — все лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время — не стоит труда,

А вечно любить невозможно.

В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:

И радость, и муки, и все там ничтожно...

Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг

Исчезнет при слове рассудка;

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, —

Такая пустая и глупая шутка...

Так провел я в последний раз незабвенные два часа

с незабвенным Лермонтовым.

А. С. ТРАСКИН

ИЗ ПИСЬМА К П. X. ГРАББЕ1

Пятигорск, 17 июля 1841

<...> Из прилагаемого при сем рапорта коменданта

Пятигорска вы узнаете о несчастной и неприятной

истории, происшедшей позавчера. Лермонтов убит на

дуэли с Мартыновым, бывшим казаком Гребенского

войска. Секундантами были Глебов из кавалергардов 2

и князь Васильчиков, один из новых законодателей

Грузии 3. Причину их ссоры узнали только после дуэли;

за несколько часов их видели вместе, и никто не подо­

зревал, что они собираются драться. Лермонтов уже

давно смеялся над Мартыновым и пускал по рукам

карикатуры, наподобие карикатур на г-на Майе, на

смешной костюм Мартынова, который одевался по-чер­

кесски, с длинным к и н ж а л о м , — и называл его «Г-н Пу-

аньяр с Диких гор». Однажды на вечере у Верзилиных он

смеялся над Мартыновым в присутствии дам. Выходя,

Мартынов сказал ему, что заставит его замолчать; Лер­

монтов ему ответил, что не боится его угроз и готов дать

ему удовлетворение, если он считает себя оскорблен­

ным. Отсюда вызов со стороны Мартынова, и секундан­

ты, которых они избрали, не смогли уладить дело,

несмотря на все предпринятые ими усилия; они соби­

рались драться без секундантов 4. Их раздражение

заставляет думать, что у них были и другие взаимные

обиды. Они дрались на расстоянии, которое секун­

данты с 15 условленных шагов увеличили до 20-ти. Лер­

монтов сказал, что он не будет стрелять и станет ждать

выстрела Мартынова. Они подошли к барьеру одновре­

менно; Мартынов выстрелил первым, и Лермонтов упал.

Пуля пробила тело справа налево и прошла через серд-

444

це. Он жил только 5 минут — и не успел произнести

ни одного слова 5.

Пятигорск наполовину заполнен офицерами, поки­

нувшими свои части без всякого законного и письмен­

ного разрешения, приезжающими не для того, чтобы

лечиться, а чтобы развлекаться и ничего не делать;

среди других сюда прибыл г-н Дорохов, который,

конечно уж, не болен. Сами командиры полков позво­

ляют являться сюда кому заблагорассудится, и даже

юнкерам. Было бы необходимо запретить это. Старик

Ильяшенков, доблестный и достойный человек, не на­

делен способностью сдерживать столь беспокойных

молодых людей, и они ходят на голове. Я положил

конец этому и выслал кое-кого из тех, кто проживал

без законного разрешения, и среди прочих князя Тру­

бецкого 6, но не могу привести все в порядок, так как

здесь множество таких, которые не подчинены мне

и даже не состоят на военной службе.

E. Г. БЫХОВЕЦ

ИЗ ПИСЬМА

Пятигорск, 1841 г. августа 5-го, понедельник

Как же я весело провела время. Этот день молодые

люди делали нам пикник в гроте, который был весь

убран шалями; колонны обвиты цветами, и люстры все

из цветов: танцевали мы на площадке около грота; ла­

вочки были обиты прелестными коврами; освещено

было чудесно; вечер очаровательный, небо было так

чисто; деревья от освещения необыкновенно хороши

были, аллея также освещена, и в конце аллеи была

уборная прехорошенькая; два хора музыки. Конфет,

фрукт, мороженого беспрестанно подавали; танцевали

до упада; молодежь была так любезна, занимала своих