Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Ведь этой самой Хвостовой он написал свое: «Когда я унесу в чуж­

бину...», а умирая, «как сестре», послал, сняв с своей руки, кольцо:

я его видела — широкое, плоское. Она подарила это кольцо некоему

гусару, сосланному сто раз поделом на Кавказ за сотню подвигов.

При мне это было. Я кричала: «Помилуйте, да лучше бы вы мне

отдали!» — «Mais il n'est donc pas un gage d'amour, et puis déjà quinze

ans!» <���«Но это вовсе не знак любви, и потом уже пятнадцать лет

прошло!» (фр.)> Видите, какой резон...» (Русская мысль, 1890, № 11,

с. 100—101).

47 Е. А. Ладыженская в своих замечаниях на «Записки»

Е. А. Сушковой иначе описывает получение анонимного письма

и утверждает, что «стоило бросить взгляд, чтоб узнать руку Лермон­

това» (см. С у ш к о в а Е. Указ. соч., с. 331).

48 Ср. с аналогичным эпизодом в романе «Княгиня Лиговская»

( Лермонтов, т. 4, с. 132) и письмом А. М. Верещагиной (там же,

с. 393).

49 Эту тетрадку М. И. Семевский уже в 1870 г. считал утра­

ченной. Н. А. Фадеева в письме в редакцию журнала «Современная

524

летопись», опубликованном там в 1871 г. (№ 41, с. 8—9), сообщила,

что тетрадь хранится в Одессе в семейном архиве Фадеевых. Но

впоследствии, когда П. А. Висковатов пытался ее получить, ему

это не удалось: тетради уже не было.

А. И. ГЕРЦЕН

Александр Иванович Герцен (1812—1870) одновременно с Лер­

монтовым учился в Московском университете: Герцен с 1829 г. был

студентом физико-математического отделения, Лермонтов с 1830 г. —

нравственно-политического отделения. Несмотря на наличие общих

знакомых (H. М. Сатин, Я. И. Костенецкий), они, видимо, не были

знакомы. Однако о пребывании Лермонтова в университете Герцену

было известно — позднее в статье «Провинциальные университеты»

(1861) он вспоминал: «Лермонтов, Белинский, Тургенев, Кавелин —

все это наши товарищи, студенты Московского университета»

( Герцен, т. XV, с. 20).

Отрывок из книги «Былое и думы» повествует о «маловской»

истории, в которой был замешан и Лермонтов, — обструкция про­

фессору уголовного права М. Я. Малову была произведена в аудито­

рии нравственно-политического отделения. Через неделю после

«маловской» истории, 23 марта 1831 г., поэт записал в альбом

Н. И. Поливанова стихотворение «Послушай! вспомни обо мне...»,

на полях которого имеется приписка Поливанова с поправками

рукой Лермонтова: «Москва. Михайло Юрьевич Лермонтов написал

эти строки в моей комнате во флигеле нашего дома на Молчановке,

ночью, когда, вследствие какой-то университетской шалости, он

ожидал строгого наказания. Н. Поливанов» (поправки Лермонтова

даны курсивом).

ИЗ КНИГИ «БЫЛОЕ И ДУМЫ»

(стр. 131)

1 Ср. с описанием «маловской» истории Я. И. Костенецким:

РА, 1887, кн. 2, с. 336—345.

ИЗ СТАТЬИ «РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА:

МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ»

(стр. 135)

Проникновенная оценка личности и творчества Лермонтова

сделана Герценом в его труде «О развитии революционных идей

в России». Основные положения этой работы, как они изложены

Герценом в окончательном французском варианте, рассмотрены нами

525

во вступительной статье наст. изд. (см. с. 7—10). Между тем в перво­

начальном журнальном немецком тексте этого труда, как установил

Г. Цигенгайст, имеется большое количество мест, исключенных при

подготовке французского издания, — одно из них непосредственно

относится к пониманию писателем личности Лермонтова (см. с. 10

вступ. статьи).

Десять лет спустя, в 1860 г., Герцен (совместно с М. Мейзенбуг)

печатает анонимно в английском журнале «National Review» (1860,

№ 11, p. 330—374) статью о Лермонтове, с цитатами из своего

труда «О развитии революционных идей в России», взятых как из

французской, так и из немецкой редакций этой работы. Авторство

Герцена и М. Мейзенбуг установлено недавно Л. М. Аринштейном

(см.: Неизвестная статья А. И. Герцена и М. Мейзенбуг о Лермон­

т о в е . — Исследования и материалы, с. 283—308). Исследователь

приводит веские аргументы, доказывающие, что наиболее суще­

ственные, концептуальные и в то же время богатые фактическими

данными части статьи написаны Герценом. «Основная часть статьи

представляет собой весьма подробный — а для того времени на ред­

кость подробный — очерк жизни и творчества Лермонтова. Эта часть

построена как многоплановое повествование, где изложение биогра­

фических фактов сочетается со стремлением дать углубленную

социологическую и психологическую интерпретацию личности

и судьбы поэта, раскрыть специфику его поэтического творчества

и определить его роль и значение в истории русской литературы

и общественной мысли» (Указ. соч., с. 288).

Печатаются две выдержки из этой статьи, ранее неизвестной

русскому читателю, — указ. соч., с. 288—289, 293—294.

1 Явное преувеличение. Отец поэта лишь в 1825 г. начал хлопоты

о внесении себя и сына в книгу тульского дворянства. О родословной

Лермонтовых см.: ЛЭ, с. 467—468 и вклейка между с. 464 и 465.

2 Далее в английском подлиннике следовала обширная цитата

из труда «О развитии революционных идей в России» ( Герцен, т. VII,

с. 224—226).

П. Ф. ВИСТЕНГОФ

Павел Федорович Вистенгоф (около 1815 — после 1878) посту­

пил в Московский университет вольнослушателем на курс словесного

отделения в 1831 г., лекции которого посещал Лермонтов. В конце

1831/32 г. он оставил университет, а два года спустя поступил на

юридический факультет Казанского университета, окончив который

вернулся в 1839 г. в Москву. В 1840 г. Вистенгоф выступил в печати

с «Очерками московской жизни», которые вызвали оживленное

обсуждение в журналах; он автор романа «Урод» и некоторых других

произведений.

526

Вистенгоф не был близок с Лермонтовым, не симпатизировал

ему и не понимал его; высказывания его о Лермонтове имеют даже

оттенок недоброжелательства. Тем не менее его воспоминания инте­

ресны яркой зарисовкой быта и нравов московского студенчества

начала 30-х годов. Но главное — они знакомят нас с некоторыми

подробностями из жизни Лермонтова-студента.

ИЗ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 138)

1 Воспоминания П. Ф. Вистенгофа положили начало представ­

лению об одиночестве Лермонтова в студенческой среде, что не соот­

ветствовало действительности. Н. Л. Бродский собрал обширный

материал, доказывающий, что в университете существовал кружок

Лермонтова, в который входили А. Д. Закревский, Н. С. Шеншин,

В. А. Шеншин, Н. И. Поливанов, А. А. Лопухин ( Бродский, с. 278—

290). В поэме «Сашка» (середина 1830-х гг.) Лермонтов воссоздал

атмосферу студенческих споров, в которых он несомненно принимал