Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

занимали скабрезные, неудобные для печати стихи, среди которых

были помещены и юнкерские поэмы Лермонтова.

Превосходство гениальной натуры, склонной саркастически

отзываться о многом и многих, семейные неурядицы и, наконец,

циничная атмосфера юнкерской школы определили модель жизнен­

ного поведения Лермонтова. Листая страницы мемуаров о юнкерской

школе, невольно вспоминаешь слова А. В. Дружинина о том, как

трудно было «пробить ледяную оболочку» поэта; ведь она была

надежной броней, защищавшей его от пошлости окружавшей жизни;

и она же осложнила его отношения с товарищами и явилась не по­

следней причиной того, что ссора с Мартыновым закончилась

не бутылкой шампанского, а смертельной раной...

По окончании юнкерской школы Лермонтов получил назначение

в лейб-гвардии Гусарский полк, расквартированный в Царском Селе.

Служба в полку, гусарский разгул, попойки, картежная игра, цыгане,

наезды в столицу, посещения «большого света», интрига с Сушко-

в о й , — и напряженная творческая работа («Княгиня Лиговская»,

«Маскарад», «Умирающий гладиатор»). Жизнь поэта в 1835—1836

годах отражена в мемуарах, рисующих колоритные картины гусар­

ского быта. Однокашники Лермонтова по юнкерской школе и его

16

сослуживцы по гусарскому полку сообщили В. П. Бурнашеву,

П. К. Мартьянову, П. А. Висковатову множество подробностей,

характеризующих вольные нравы военной молодежи того времени.

Какой внутренней сосредоточенностью и силой воли должен был

обладать Лермонтов, чтобы творить в этой обстановке!

Наступил январь 1837 года. Гибель Пушкина всколыхнула

русское общество. За полное скорби и гражданского негодования

стихотворение «Смерть Поэта» Лермонтов был арестован и выслан

на Кавказ. Этот важнейший эпизод политической биографии

поэта описан многими его современниками — А. П. Шан-Гиреем,

М. Н. Лонгиновым, В. П. Бурнашевым, А. Н. Муравьевым и, кроме

того, отражен в «Деле о непозволительных стихах...». Следственное

дело значительно уточняет воспоминания современников, написан­

ные много лет спустя. Из документальных материалов в приложение

к нашему изданию включено объяснение С. А. Раевского, наиболее

авторитетного свидетеля, принимавшего деятельное участие в рас­

пространении стихотворения «Смерть Поэта».

Из мемуаров явствует, что эта стихотворная инвектива была

справедливо воспринята современниками как смелое политическое

выступление Лермонтова; она сразу сделала его имя известным всей

передовой России. Значение стихотворения «Смерть Поэта» для

идейного самоопределения Лермонтова огромно. В статье «Несколько

слов в оправдание Лермонтова от нареканий г. Маркевича»

А. И. Васильчиков с полным основанием утверждал, что «Лермонтов

был представитель направления, противного тогдашнему поколению

великосветской молодежи, что он отделился от него при самом

своем появлении на поприще своей будущей славы известными

стихами «А вы, надменные потомки...».

Все мемуаристы единодушно отмечают, что стихотворение

«Смерть Поэта» произвело сильнейшее впечатление на русское

общество. В. В. Стасов, учившийся в то время в Училище право­

ведения, писал в своих воспоминаниях: «...Спустя несколько месяцев

после моего поступления в училище Пушкин убит был на дуэли.

Это было тогда событие, взволновавшее весь Петербург, даже и наше

училище; разговорам и сожалениям не было конца, а проникшее

к нам тотчас же, как и всюду, тайком, в рукописи, стихотворение

Лермонтова «На смерть Пушкина» глубоко взволновало нас, и мы

читали и декламировали его с беспредельным жаром, в антрактах

между классами. Хотя мы хорошенько и не знали, да и узнать-то

не от кого было, про кого это речь шла в строфе:

А вы, толпою жадною стоящие у трона... —

и т. д., но все-таки мы волновались, приходили на кого-то в глубокое

негодование, пылали от всей души, наполненной геройским вооду­

шевлением, готовые, пожалуй, на что угодно, — так нас подымала

17

сила лермонтовских стихов, так заразителен был жар, пламеневший

в этих стихах. Навряд ли когда-нибудь еще в России стихи произ­

водили такое громадное и повсеместное впечатление. Разве что лет

за <���двенадцать> перед тем «Горе от ума» 1.

Молодой Пушкин сказал: «И неподкупный голос мой // Был эхо

русского народа».

Теперь, в дни похорон Пушкина, скорбным эхом русского народа

прозвучал смелый голос молодого Лермонтова:

И вы не смоете всей вашей черной кровью

Поэта праведную кровь!

Весной 1837 года сосланный Лермонтов прибыл на Кавказ.

Что пишут о времени его первой ссылки мемуаристы?

Единственным значительным воспоминанием об этом периоде

жизни поэта являются воспоминания H. М. Сатина, соученика

Лермонтова по Университетскому пансиону, участника студенческого

кружка Герцена — Огарева. Белинский, декабристы С. И. Кривцов,

В. М. Голицын, доктор Н. В. Майер — таков круг лиц, с которыми

свел знакомство Лермонтов при содействии Сатина. Дружеские

отношения с Николаем Васильевичем Майером, широкообразован­

ным человеком, другом сосланных на Кавказ декабристов, оставили

глубокий след в жизни поэта. Майер, как известно, стал прототипом

доктора Вернера в «Герое нашего времени».

О политических интересах Майера писал в своих воспомина­

ниях офицер Генерального штаба в Ставрополе Г. И. Филипсон;

отправляясь в экспедицию 1837 года, он взял с собой несколько

книг, рекомендованных ему Майером, — это были: «История фран­

цузской революции» Минье, «История английской революции» Гизо,

«История контрреволюции в Англии» Карреля и «О демократии

в Америке» Токвиля. «Я их прилежно и з у ч а л , — писал Филипсон, —

и это дало совсем особенное направление моим мыслям и убеж­

дениям» 2.

Итак, в Пятигорске, в кружке сосланных декабристов, в котором

бывали Лермонтов и Майер, читались запрещенные в России

книги, посвященные английской и французской революциям, соци­

альному устройству Соединенных Штатов Америки, словом, обсуж­

дались кардинальные вопросы общественного развития современного

общества.

Не так ли ты, о европейский мир,

Когда-то пламенных мечтателей кумир,

К могиле клонишься бесславной головою,

Измученный в борьбе сомнений и страстей,

Без веры, без надежд — игралище детей,

Осмеянный ликующей толпою!

(«Умирающий гладиатор»)

1 Русская старина, 1881, № 2, с. 410—411.