Сергей Скрипаль - Контингент (Книга 2, Шурави)

...После госпиталя Димка изменился. Он стал угрюмым и злобным. На предложение медицинской комиссии о возможной комиссации пробурчал только, что хотел бы остаться служить, но по-возможности в других частях. Желательно, в не очень известных, особого назначения.

Димка ожесточился. Против кого? Конечно против афганцев, умело подсказала пропаганда. Ведь мы несли на их землю только добро! Мы хотели им как хорошим друзьям помочь построить социализм!! Выйти в космос!!! Вместе строили бы будущее человечества - коммунизм. Был бы мир и добрососедские отношения...

А они враги! Это они, все они виноваты в том, что погиб Дик. Что идет война. Что гибнут хорошие ребята. Они - звери. Они пытают, издеваются, мучают! Нет! Звери хорошие и добрые. Духи хуже самых жестоких, самых лютых зверей! Их надо уничтожать!

Просьбу о переводе в осназ удовлетворили, и вскоре Димка оказался в роте капитана Багирова, гордо носящего кличку Смерть. Очень скоро рядом с той страшной кличкой зазвучала не менее весомо и гордо другая - Звереныш.

Угли ненависти димкина душа просила залить кровью врагов. И Димка, ослепленный мстительностью, вместе с другими бойцами стрелял, колол, резал, взрывал.

- Радуйся, Звереныш, погуляем завтра! - потирал руки Багиров, раскладывая карту, - вот этот кишлак завтра берем. Прячут и поддерживают группировку Максуда, гады! Ох и отомстим за ребят наших, за пса твоего отыграемся.

Назавтра, когда взятый кишлак уже горел, объятый пламенем со всех сторон, выгоняли на центральную площадь оставшихся в живых жителей, не оказавших во время боя никакого сопротивления, потому и выживших. Заставляли их же разложить трупы стариков и детей, женщин и моджахедов прямо на дороге, отгоняли к дувалам и Смерть, командовавший из БТРа, трогал машину с места, направляя колеса прямо на головы уже мертвых людей. Головы лопались под тяжестью подпрыгивающей на препятствиях, но неуклонно двигающейся вперед боевой машины. Смерть, развернувшись в конце страшного ряда, направлял БТР на тела и уже кромсал руки, ноги, грудные клетки погибших.

- Не распускать нюни! - рычал проявлявшим слабость, - смотрите сюда! Всем смотреть! Пашку вспомните! А Гришаню-то помните? Это же они, твари, его живого пополам распилили. Что, забыли?! Мы к ним с добром, а они нашим уши обрезают! А-а-а-а... - уже хрипел Смерть, захлебываясь садистской злобой и утюжа окровавленными колесами остатки трупов рычал, - Кто мявкнет, своей рукой уложу предателя. Вместе с этими уложу, - кивал в сторону искромсанных тел, - Уложу ведь, а?! И скажу, шо так и було! А меня грохнут - Звереныш уложит. Да, Димон?! - и жутко хохотал, обнажая белые крепкие зубы.

Димка согласно кивал головой.

Впрочем, "мявкать" никто не собирался. В команду подбирались конкретные люди для конкретной работы, были единодушны, исполнительны, управляемы. Знали на что шли.

Смертники под командой Смерти сеяли смерть.

Перед дембелем Димка подал рапорт на сверхсрочную службу и собирался оставаться в Афганистане до полной победы социализма, но тяжелое ранение уложило его в госпиталь. Несмотря на его просьбы, его - таки комиссовали и отправили в санаторий для адаптапции и реабилитации.

Димка ожил, появилось желание что-то делать. Остались, правда, вспышки бешенного гнева при разговорах о неправедности той войны. В таких случаях Димку выручала... скорость. На подаренном отцом "москвичонке" он выезжал за город и на пустынных участках трассы "отыгрывался" на машине.

Вот и сегодня после работы, сцепившись с сотрудником, Димка распсиховался. Сотрудник со знающим видом стал доказывать, что советские солдаты тоже зверствовали в Афганистане, что так нельзя было. Поэтому душманов поддержала вся страна. "Знаток, мать твою! - заводился Димка, - и в армии-то не служил!"

Взбеленился Димка, почувствовал - нужно остыть, иначе беда будет, хотя и понимал, что прав этот чертов пацан, а смириться с этим не мог.

Долго носился за городом Димка, вспоминал Дика, Смерть, войну, мины, убитых друзей и афганцев.

В город въезжал уже успокоившись. Приветливо горели фонари на проспекте, машин было мало. Вечер-то поздний. Димка расслабился.

Именно в это время на середину дороги выбежала собака как две капли воды похожая на Дика. Димка помертвел, поэтому и не осталось времени для плавного торможения.

- Ди-и-и-ик! - разметалось, разнеслось среди жилых домов и рассыпалось осколками лобового стекла около толстого придорожного тополя.

Глава 11. Фатя и Тандем

Как только Жорка не вредил Федору!

Если за целый день не устроит никакой каверзы, хотя бы просто не обругает, считает - день прошел зря.

Эта неприязнь началась с первого дня знакомства. Черт его знает с чего! Скорее всего из-за детской стычки с деревенскими мальчишками.

Жорик - Георгий - истинно городской житель. Для него понятен шум широких проспектов, тишина и вдумчивость библиотек, грохот динамиков и безумство разноцветных прожекторов дискотек, парадность и праздничность концертных залов. Он легко разбирался в смысле и сущности классических произведений, любил таинственную узнаваемость любимых с детства музеев, с восьмого класса посвятил себя экзотическому спорту - каратэ и древневосточной философии. Выросший в интеллигентной семье, с детства получивший хорошее воспитание и знакомство с манерами высшего света, он с некоторой долей презрения относился к явлению, которое в России с незапамятных времен пренебрежительно называют "деревенщина". Георгий хорошо помнил те времена, когда он, городской мальчик, в черных шортиках, белой рубашечке, с обязательной бабочкой на тонкой шее, на чем непременно настаивал отец, появился в деревне у бабушки - маминой мамы. Помнил недоумение деревенских пацанов при появлении этакого бобочки на пыльной площадке перед сельпо, куда он бездумно - радостно побежал за страстно любимыми им ирисками "Золотой ключик". Мальчишки с величайшей радостью искатали его по земле, разбили нос, изорвали белую рубашечку, но особенно их раздразнила та самая бабочка, которую они с большим трудом сорвали-таки с него и прицепили на шею старого лохматого кобеля, напуганного не меньше самого Жорика и сбежавшего с места побоища с визгом и позорным лаем. К удивлению самого Жорика, он не убежал. Стоял в кругу разлохмаченных деревенских мальчишек, сжимая кулаки так, что ноготки впились в ладошки, хлюпая окровавленным носом. На шум драки и собачий визг из магазина выскочила толстая продавщица - тетя Зина, но не успела и рта раскрыть, чтобы разразиться басовитой руганью, как через дорогу быстро просеменила бабушка, раздвинула рукой уже испуганных ребятишек, схватила Жорика за локоть и потащила его домой, по дороге успев дать подзатыльник одному-другому обидчику Георгия. Жорик хотел было подло - под защитой бабушки, - сунуть зуботычину кому-нибудь из них, но потом гордо вывернулся из крепкой бабушкиной руки, повернулся к пацанам и срывающимся от подступивших слез голосом тоненько выкрикнул: