Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович

Сил и средств на возведение Соловецкой цитадели ушло больше, нежели на все новые крепости России, построенные в 1584—1586 годах. Беломорская твердыня мощнее любой из них и создавалась в несравнимо более трудных условиях. Ее появление на архипелаге, оторванном от коренных русских земель, особенно учитывая сложности беломорской навигации и уровень развития строительных технологий, — настоящее чудо, по милости Божьей совершенное усилиями русских людей. И этим чудом по сию пору можно любоваться, добравшись до обители на островах.

Усилия фортификаторов на северном направлении этим не ограничились. После изменения русско-шведской границы Ладога оказалась гораздо ближе к неприятелю, чем прежде. Ее оборонительные сооружения пришлось усиливать в срочном порядке. В 1585—1586 годах, вскоре после окончания Ливонской войны, в Ладоге был сооружен земляной город — небольшое укрепление бастионного типа, пристроенное с южной стороны крепости {63} .

Той же политики при Федоре Ивановиче придерживалось русское правительство и в Сибири.

В исторической литературе — главным образом популярного и публицистического характера — бытует миф, согласно которому русские прорвались в Сибирь при Иване Грозном. Более сдержанный вариант того же мифа: «начали завоевание Сибири» или, чуть осторожнее: «освоение», «присоединение» Сибири. Но в действительности ничего подобного не произошло. Ермак, нанятый купцами и промышленниками Строгановыми, одержал ряд блистательных побед над сибирскими татарами, занял столицу ханства и только тогда получил поддержку из Москвы. Однако вся его экспедиция закончилась разгромом отряда и гибелью самого вождя. В нашей историографии, особенно советского периода, Ермака превозносили как «народного героя». Да, он стоит в одном ряду с величайшими колониальными воителями, с тем же Кортесом, например. И от подавляющего большинства русских полководцев XVI века отличается происхождением: те вышли из аристократической среды, в худшем случае из видных дворян, а «сибирский конкистадор» — из казаков. А для советского времени «демократическое» происхождение играло роль положительного фактора при оценке той или иной исторической личности… Однако нельзя обходить молчанием один простой факт: военное предприятие Ермака в конечном итоге сорвалось. И завоевание Сибири, как успех, как одно из главных достижений русского народа за всю его историю, начато было не им.

И до Ермака — в XIV, XV и XVI столетиях русские воинские люди бывали в Сибири, брали там ясак, проповедовали Христову веру. На какое-то время сибирские татары оказывались даже в вассальной зависимости от Москвы, притом задолго до Ермака. Но все эти временные достижения не принесли России никакой пользы, помимо репутации сильного и упорного противника. Совершенно так же и Ермак, попытавшись закрепиться, привести бескрайнюю землицу сибирскую под руку московских государей, нисколько не преуспел. На протяжении нескольких лет казачий богатырь играл роль потрясателя Сибири. Он вышел в поход при Иване IV, пережил грозного царя и погиб в 1585 году, уже при Федоре Ивановиче. Саваном для его тела стали воды реки Иртыш. Русское дело в Сибири пало. Хан сибирских татар Кучум и иные местные правители воспрянули духом.

И вот тогда люди с негромкими именами, люди, не называемые на страницах учебников, повели планомерное наступление на Сибирь.

Всё это были дворяне из семейств, более или менее известных в Москве. Провинциальный «выборный сын боярский», мещовский помещик Иван Алексеевич Мансуров добился первого действительного успеха — срубил «Обский городок» и отбился от наседавшего неприятеля. Именно этот человек с куда более скромной биографией, нежели Ермак Тимофеевич, сделал все, как надо, — дал русским силам форпост. А уж зацепившись за него, легче было двигаться дальше.

Вослед Мансурову пошли Иван Никитич Мясной, Василий Борисович Сукин [40], Даниил Даниилович Чулков. Тульский помещик «выборный сын боярский» И.Н. Мясной должен был считаться опытным военачальником: он хаживал в походы, возвысившись до чина воинского головы, сидел в Орле вторым воеводой. Иными словами, Иван Никитич получил практический навык командирской работы на высоких постах. Д.Д. Чулков — другой туляк, служивший «по выбору». Все они оказались в дальних краях во главе русских войск, шедших против сибирских татар, по всей видимости, из-за опалы, под которую они могли попасть, ввязавшись в острую политическую борьбу при дворе. Перед отправкой на восток Сукин и Мясной попали под арест, а Чулков даже отведал тюремного заключения {64} . Возможно, все трое оказались под ударом, когда из Москвы выводили «худородных выдвиженцев» прежнего монарха. Совершенно ясно, что геройство на сибирских просторах оказалось для них своего рода искуплением, платой за право вернуться назад и продолжить службу в столичных условиях. Как минимум В.Б. Сукину это удалось.

Первые двое и воздвигли острог, из которого поднялась Тюмень. В 1586 году на реке Тюменке, притоке Туры, строится деревянная крепостица. От нее сейчас ничего не осталось, впрочем, как и от всех наших рубленых крепостей XVI столетия. Но именно из этого истока выходит полноводная река исторических судеб полумиллионной Тюмени. Д.Д. Чулков основал крепость Тобольск (1587) и пленил татарского правителя Сеид-хана. Потом, через много лет, Тобольск станет столицей Сибири, обзаведется мощным каменным кремлем… А изначально это было такое же маленькое, на скорую руку рубленное укрепление, как и многие другие опорные пункты России тех времен, поставленные на опаснейших направлениях.

Что ж, трое опальных дворян, выполняя правительственную волю, заложили основу для необратимого движения русских отрядов к Тихому океану, для завоевания Сибири, расселения там русских людей и распространения христианства. Честь им и слава.

И произошло это при тихом, богомольном царе Федоре Ивановиче. Без «широковещательных» и «многошумящих» манифестаций, коими столь богато предыдущее царствование. Произошло в годы, когда во главе России стояло разнородное аристократическое правительство, занятое междоусобной борьбой.

Политический курс первых лет царствования Федора Ивановича отличался мудростью и взвешенностью. Россия не могла продолжать упрямое наступление против коалиции сильных соседей, столь дорого стоившее ей при государе Иване Васильевиче. Полки и финансы страны были растрачены без пользы. Ныне следовало защитить то, что еще оставалось под рукой, накопить силы для возобновления масштабной борьбы в будущем. И «аристократическое» правительство возобновило старинную стратегию, несколько ослабевшую в государственном обиходе на протяжении последнего десятилетия правления Ивана IV, — стратегию закрепления русских позиций строительством крепостей. Новые укрепления возводились повсюду и везде. И там, где ждали наступления врага, и там, где политические интересы России требовали ее собственного наступления. В первом случае города выполняли роль опорных пунктов оборонительной линии. Во втором — являлись базами для стремления вперед. В обеих ситуациях новые крепости играли роль своего рода «русских островов» посреди «неприязненного» окружения. Хорошенько усвоив этот курс, Борис Федорович Годунов, когда станет единоличным правителем, продолжит его.