Евгений Матонин - Никола Тесла

Заработав состояние, Морган начал вкладывать деньги в выгодные предприятия. Например, в строительство железных дорог. И вскоре превратил небольшую железнодорожную фирму «Федерал стил» в гигантское объединение железнодорожных и сталелитейных компаний. Он был в числе основателей шести «американских гигантов» — крупнейших и известнейших корпораций — «Америкэн телефон энд телеграф», «Дженерал электрик», «Интернэшнл харвестер», «Юнайтед стейтс стил корпорэйшен», «Вестингауз электрик корпорэй-шен» и «Вестерн Юнион».

Морган не терпел конкуренции и скупал компании конкурентов на рынке, прослыв настоящей «акулой». Говорили, что ему свойственны безжалостность и мстительность и тот, кто задел его хотя бы по мелочи, не мог рассчитывать на пощаду. В финансовом мире за глаза его называли «Юпитером». Это говорит о многом.

Будучи безжалостной «акулой капитализма», Морган вместе с тем не скрывал своих человеческих слабостей. Он был без ума от собак и кошек. Он всегда был верен своим старым друзьям. Не меньше зверей он любил и женщин. До старости он не мог отказаться от привычки регулярно менять любовниц — это обязательно были самые красивые и известные женщины. Друзья ему открыто завидовали, а враги возмущались. Когда Морган приходил в построенную им же новую церковь с новой любовницей, его обвиняли в том, что он совмещает «телесный разврат с развратом духовным». Морган любил свою первую жену, но она умерла от чахотки, ко второй жене он был в общем-то равнодушен, а любовницам не доверял. Он был уверен, что женщины выбирают не его, а его миллионы.

Себя Морган считал уродом. Прежде всего из-за огромного красного носа, который был похож на бесформенную свеклу. Но, с другой стороны, этот нос был его «фирменным знаком». В 1905 году глава русского правительства Сергей Витте встречался с Морганом и во время разговора порекомендовал ему одного немецкого хирурга, который мог бы «облагородить» его нос. Но Морган, поблагодарив, отказался. «Я совсем не боюсь, — объяснил он. — Но скажите, пожалуйста, как я тогда покажусь в Америке? Ведь я тогда не смогу вернуться домой». — «Почему?» — спросил Витте. — «Потому что каждый мальчишка, встретив меня на улице, будет показывать на меня пальцем и хохотать. Все меня знают с этим носом, и представьте себе, что я вдруг выйду на улицу без моего носа?»

Но главной страстью, которая, пожалуй, не уступала страсти к «деланию денег», у Моргана была страсть к искусству. Он собирал картины, статуи, монеты, редкие книги и рукописи, антиквариат, драгоценные камни и мог говорить о каждом своем экспонате часами. Среди его приобретений была одна из первых печатных «Библий», рукопись Чарлза Диккенса, картины Рембрандта. Многое из своих^ коллекций Морган подарил Метрополитен-музею в Нью-Йорке, спонсором и президентом которого был. Он жертвовал огромные суммы Американскому музею естественной истории, Гарвардскому университету и различным школам.

После смерти магната его сын Джон Морган-младший открыл в Нью-Йорке библиотеку имени Джона Пирпонта Моргана и назначил первым ее директором личного библиотекаря отца.

Неудивительно, что именно такой человек, как Морган, прочитав статью Теслы в «Сенчури», заинтересовался и идеями, которые в ней увидел, и, самое главное, автором, о котором, конечно же, уже не раз слышал. Морган захотел познакомиться с ним лично.

Они встретились в офисе Моргана на Уолл-стрит, 23. Оба были осторожны. Морган не скрывал, что его больше всего заинтересовала проблема передачи сообщений на дальние расстояния. «Можно ли будет посылать сигналы пароходам в океане?» — интересовался он. Тесла заверил, что это — далеко не самая сложная задача. Со своей стороны, он решил не пугать магната своими проектами беспроводной передачи энергии. Тесла больше всего говорил о радиосвязи — о том, что осуществление его идеи сможет привести к созданию всемирной сети радиовещания. И у Моргана будет фактическая монополия на нее!

Морган заинтересовался. Но потребовал конкретных цифр и расчетов на бумаге. Тесла прислал их. В письме Моргану он утверждал, что уже проводил радиопередачи на расстояние до 700 миль, а теперь может построить станцию, которая передавала бы сообщения через Атлантический или даже Тихий океан. По его расчетам, такая станция могла быть построена за 8— 9 месяцев, а ее стоимость оценил в 100—250 тысяч долларов.

В итоге Морган согласился дать на проект 150 тысяч. Но сразу же оговорил: сверх этой суммы он не будет участвовать в финансировании ни при каких условиях. Еще он потребовал в залог ссуды 51 процент доли в радиопатентах Теслы. В будущей компании, которая должна заняться передачей трансатлантических сообщений, Моргану, по их соглашению, тоже должен был принадлежать 51 процент акций. Но и это еще не все. Морган хотел получить контрольный пакет в компании «Искусственный дневной свет Теслы», которая занималась освещением нью-йоркских улиц.

Тесла оказался в сложной ситуации. Ведь его главным компаньоном и спонсором по «Искусственному свету» был полковник Астор. Пришлось объясняться и с ним. В итоге осветительная компания тоже досталась Моргану. Но Тесла сам «поплыл» в зубы этой «капиталистической акуле».

Контракт с Морганом был подписан 1 марта 1901 года. По этому случаю Тесла устроил банкет в «Уолдорф-Астории». Правда, по слухам, на нем произошел неприятный казус. В разгар веселья к Тесле подошел один из служащих отеля и сказал, что, пока он не уплатит свой долг (900 долларов), ужин не подадут. Дело дошло до управляющего, но тот подтвердил: Тесла сначала должен заплатить. Пришлось звонить Моргану, который прислал чек на нужную сумму.

Но теперь у Теслы появились деньги. Некоторое время он находился в состоянии эйфории: теперь можно приступать к воплощению в жизнь его мечты! Он не упускает случая, чтобы выразить свои чувства в письмах Моргану. «Уважаемый мистер Морган, не могу найти слов, чтобы отблагодарить вас от лица представителей своей профессии и от собственного имени, наш великодушный человек! — писал он. — Моя работа прославит ваше имя на весь мир. Скоро вы узнаете, что я умею не только оценить благородство вашего поступка, но и сделать так, чтобы ваш филантропический вклад принес в сто раз больше дохода, чем вы предоставили в мое распоряжение столь царственным жестом».

Вообще-то Морган не любил, когда о нем говорили в таком тоне. Конечно, проплаченные журналисты изображали его и в более приторном виде, но это, как считал Морган, нужно было для дела, да и потом, что взять с газетчиков. Сам он утверждал, что от таких историй о нем ему становится тошно. Но уж совсем ему не понравилось, когда такие же восторги в его адрес начал изливать его деловой партнер и, как ему казалось, достойный и уважаемый человек. Несмотря на все его странности. Но пока магнат никак не выказал своего недовольства.