Крис Хатчинс - Путин

«[Путин] в основном конформист, лояльный к команде, членом которой он является, – говорит Александр Сунгуров, в то время депутат от демократов в Санкт-Петербургском городском Совете. – Когда он был в команде Собчака, он был лоялен к Собчаку».

Между тем, для штурма бастионов российской промышленности собирались мощные силы, и в один прекрасный день они должны были бросить Путину величайший вызов.

Необычайный путь, приведший Владимира Путина в Кремль, начался еще в ноябре 1992 года, когда Конституционный суд снял запрет Бориса Ельцина на коммунистическую партию, позволив членам партии мобилизовать свои силы в Верховном Совете и участвовать в будущих выборах. Проблема Ельцина состояла в том, что только около 300 из тысячи депутатов парламента можно было назвать демократами. Большинство были закоренелыми коммунистами или ультранационалистами, которые объединились вокруг Вице-президента Руцкого и спикера Руслана Хасбулатова. Руцкой повесил на стену своего кабинета большую карту СССР и вызывающе говорил посетителям: «Это прошлое, но также и будущее».

Противостояние Ельцина его врагам в парламенте подрывало его здоровье. Он сильно пил, что вызывало приступы депрессии, повышенного давления и рецидив болезни сердца. Ситуация привела к взрыву в октябре 1993 года, когда Ельцин распустил парламент и организовал новые выборы. Двести из его политических оппонентов, поддерживаемые несколькими сотнями до зубов вооруженных бойцов, забаррикадировались в Белом доме. Александр Руцкой и его сторонник Руслан Хасбулатов послали вооруженные банды на улицу, чтобы оказать сопротивление милиции, которая пыталась восстановить порядок среди сотен демонстраторов, скандирующих «Вся власть Советам». Повстанцы разграбили офис мэра Москвы Юрия Лужкова в высотке напротив Белого дома и штурмовали телевизионную башню государственного телевидения Останкино в жестокой кровавой битве, которая транслировалась в прямом эфире по Первому каналу. Ельцин вызвал танки. По его команде они атаковали Белый дом и подожгли его верхние этажи, убив 150 человек. Сквозь дым на улицу, спотыкаясь, вышло несколько человек, размахивающих белым флагом. Руцкого, Хасбулатова и их сторонников посадили в автобусы и увезли.

Когда Ельцин обратился к народу, он был само красноречие. «Кошмар этих темных дней уже позади, – сказал он. – Никто не выиграл, никто не одержал победу. Мы все были опалены смертельным дыханием братоубийственной войны. Наши люди, наши соотечественники погибли. Независимо от разности политических взглядов, все они дети России. Это наша общая трагедия. Это наша великая скорбь. Мы должны помнить об этом безумии, чтобы оно никогда не повторилось, пока мы живы».

Позже в том же году Ельцин ввел новую конституцию, предоставляющую ему более сильные президентские полномочия, но он не смог остановить стремительный локомотив экономического хаоса. В 1994 году цены на акции упали, инфляция вышла из-под контроля, и у правительства не было денег на выплату зарплат и пенсий. К следующему году Россия была в глубоком кризисе. «У хорошего коммуниста, – утверждал немецкий драматург Бертольт Брехт, – в шлеме много вмятин. И некоторые из них получены от врагов». Это же можно было бы сказать и о Борисе Ельцине: хотя подавляющее большинство ударов по молодой демократии были нанесены несгибаемыми коммунистами, но также самим Ельциным и его окружением, их жадностью и коррупцией, которые, в конечном счете, подорвали их авторитет. Шедевр Брехта «Трехгрошовая опера», повествующий о коррупции и страхе, дает аллегорическое описание таких людей. Брехт задает вопрос: «Кто больше преступник: тот, кто грабит банк, или тот, кто его основывает?» Поразительны параллели между постсоветской Россией и Веймарской республикой 1920-х годов, которая вдохновила Брехта на критику капиталистической системы: гиперинфляция, гражданское неповиновение, политический экстремизм и смещение многочисленных премьер-министров.

В то время подавляющее большинство россиян страдали от повышения цен, острого дефицита и невыплаты зарплат, и обогащение горстки инсайдеров за счет системы ваучеров разъярило это подавляющее большинство. Их возмущение породило сомнения в демократии и отвращение к рыночной системе, для участия в которой большинство из них были слишком бедны. Это была политическая основа, на которой зародится новый коммунистический вызов, в то время как на другой чаше весов было новое племя финансовых магнатов, которых скоро окрестили «олигархами». Это были те оппозиционные силы, которым предстояло решить судьбу России.

Самым сильным и противоречивым из олигархов был Михаил Борисович Ходорковский. «Миша», как называла его семья, родился 26 июня 1963 года в семье еврея и православной христианки. Он рос в обычной двухкомнатной московской квартире, и, хотя его родители не были особенно религиозными, соседи считали юного Мишу евреем. Антисемитизм превратил его в очень воинственного мальчика, который прилагал большие усилия, чтобы добиться успеха во всем, что он делал. Он обладал такой внутренней дисциплиной, что его прозвищем было «оловянный солдатик». Ужасный провал коммунистической экономики и политической системы был очевиден всем, кто жил в брежневскую эпоху. Ходорковский воспринял это как личный вызов. «Мы, граждане, были лишены права голоса, права создавать политические партии и участвовать в общественной жизни, – говорит он. – У нас не только не было этих прав, но, если мы пытались получить что-то в этом роде, мы рисковали закончить свою жизнь в тюрьме или в психбольнице».

Родители Ходорковского были инженерами-химиками, и он пошел учиться на инженера-химика в Химико-технологический институт имени Менделеева. Там его сразу же заметили. Немногие из студентов обладали его энергией, умом и смелостью; женщины не могли устоять перед обаянием и приятной внешностью этого брюнета. Он вступил в комсомол, рассматривая это как самый быстрый путь к успеху, и в конце второго года был выбран секретарем отделения.

Примерно в это время он женился и теперь уже должен был обеспечивать и жену, и сына. Каждое утро в 6 часов он стоял в очереди, чтобы купить детское питание по государственным продовольственным карточкам. «Сейчас молодые люди не помнят, на что была похожа наша жизнь в Советском Союзе перед началом перестройки, – говорит он. – Мне иногда бывает трудно объяснить, что повышение цен на товары – не самое страшное в жизни. Хуже, когда вы идете в магазин, а там просто нечего купить». Как надежному комсомольцу Ходорковскому было позволено выезжать за границу. Он съездил из Москвы в Париж, где узнал прелести капитализма и свободного рынка. Это изменило его взгляды на окружающий мир. Ходорковский отвечал за столовую и кафетерий Менделеевского института, а его первым кооперативным предприятием в 1986 году было студенческое кафе в местном бюро комсомола, которое он открыл вместе с Алексеем Голубовичем, родители которого занимали ведущие посты в Госбанке – государственном банке, который управлял всеми государственными платежами, в том числе зарплатами, субсидиями и пенсиями.