Крис Хатчинс - Путин

Путин всегда отрицал, что он имел какое-либо отношение к побегу Собчака, и утверждал, что прежний мэр проходил стандартный таможенный контроль и процедуру проверки паспорта на границе, как любой другой законопослушный гражданин. «Они преследовали беднягу по всей Европе, – утверждал Путин. – Я абсолютно убежден, что он был достойным человеком – достойным на все 100 процентов – потому что я имел дело с ним много лет. Это достойный человек с безупречной репутацией».

Путин работал в ГКУ чуть больше года, до повышения в должности 25 мая 1998 года, когда он стал первым заместителем руководителя Администрации Президента, в чью ответственность входило взаимодействие с регионами. Переход на новую должность произошел как раз вовремя: признавая всю важность его работы в ГКУ, Путин все же считал ее неинтересной и рассматривал вариант ухода в отставку и открытия собственной юридической практики. Его новым руководителем стал зять Ельцина Валентин Юмашев, руководитель Администрации Президента, пользовавшийся многочисленными привилегиями. В своей новой роли Путин возглавил комиссию, которая разрабатывала соглашения о разделении ответственности между центральным правительством и 89 субъектами федерации. В беседах с губернаторами регионов он развивал идею создания «нового федерализма», объясняя, что вертикаль власти была разрушена во время распада Советского Союза и что ее необходимо восстановить для обеспечения эффективного управления государством.

Путин проработал в своей «интереснейшей» должности всего лишь три месяца, когда произошло самое шокирующее событие в его жизни. 25 июля 1998 года его попросили встретить в аэропорту нового премьер-министра Сергея Кириенко. Кириенко, пришедший на место Черномырдина в марте, возвращался после визита к Ельцину, который проводил отпуск на берегу Финского залива в Карелии. В аэропорту 37-летний, уверенный в себе, Кириенко приветствовал его словами: «Привет, Володя! Мои поздравления!» Путин был озадачен и спросил: «С чем?» – «Тебя назначили директором ФСБ».

Путину даже не сказали, что рассматривается его кандидатура на эту непривлекательную должность. «Президент просто подписал указ, – рассказывает он. – Не могу сказать, что я был вне себя от радости. Я не хотел входить в одну реку дважды». Путину было тогда 46 лет, и он стремился сделать карьеру в региональном реформировании. Он позвонил Людмиле Путиной, которая в то время проводила отпуск на курорте Балтийского моря. Зная, что подобные звонки прослушиваются и могут быть перехвачены, он сообщил, что «вернулся на то место, откуда начал». Людмила подумала, что он был понижен в должности и снова стал заместителем Бородина, но, когда она поняла, что он имеет в виду, то была обескуражена. Это означало возвращение к «закрытой жизни», чего не было со времен возвращения из Дрездена в Санкт-Петербург. В «Полуночных дневниках» Ельцин вспоминает о том, что предложил Путину генеральский чин, однако Путин настоял на возвращении к службе в качестве гражданского лица, следуя примеру его героя Юрия Андропова, начавшего работу в КГБ в 1967 году. Ельцин утверждает, что заметил Путина в 1997 году, и, опять же, именно глаза Путина произвели на него сильное впечатление: «У Путина удивительные глаза, – говорил он. – Кажется, что они говорят больше, чем его слова». Помимо этого, он восхищался его умом и демократическим инстинктом, блестящими идеями и военной выправкой. У Ельцина «было чувство, что этот человек, молодой, по моим стандартам, был готов абсолютно ко всему в жизни и мог ответить на любой вызов ясно и отчетливо».

Большее значение, нежели чувства Ельцина, имел тот факт, что его дочь Татьяну впечатлило спокойствие, с которым Путин продолжил свою работу, не высказывая мнения о происходящих вокруг него событиях. Влияние «Тани и Вали» стало признанным фактом жизни Кремля, в то время как их действия за его стенами стали национальным скандалом. Они ездили по Москве на бронированном «Мерседесе», в окружении телохранителей и подхалимов. На смену старой верной ельцинской гвардии пришли лица, чьи кандидатуры были выдвинуты Татьяной; эти люди установили контроль над правительственными учреждениями и получили значительную часть государственной собственности. Тех, кто воспринимался в качестве оппонента, попросту игнорировали. Круг лиц, приближенных к носителю власти, состоял из Валентина Юмашева, Александра Волошина, Бориса Березовского, Романа Абрамовича и еще трех политических деятелей – Виктора Аксененко, Виктора Калюжного и Владимира Рушайло, следовавших за ними по степени влияния. Примечательно, что Абрамович стал ключевой фигурой в качестве казначея семьи Президента. Он даже сместил своего наставника Березовского, руководствуясь мнением Татьяны Дьяченко. Березовский обладал политическими амбициями и считал себя «создателем королей», влиятельным лицом, от которого зависит назначение на высокий пост. Он очень много говорил, в то время как Абрамович все время молчал.

Самой большой головной болью Ельцина было финансовое цунами, поразившее российскую экономику после внезапного падения мировых цен на нефть до 8,50 доллара за баррель. Кризис начался 27 мая 1998 года («черный вторник»), когда курс акций резко упал более чем на 14 процентов, что привело к обвалу фондового рынка на 40 процентов с начала месяца. Процентные ставки, снизившиеся от 42 процентов по январским показателям до 30 процентов, внезапно увеличились до 150 процентов. Государственный долг составлял более 140 миллиардов долларов в твердой валюте и 60 миллиардов долларов в рублевом эквиваленте по внутреннему долгу страны, краткосрочным государственным облигациям.

Ельцин вызвал в Кремль Анатолия Чубайса (которого он в одном из своих типичных эксцентричных порывов уволил из кабинета министров двумя месяцами ранее) и отправил его униженно просить о помощи Вашингтон. Чубайс вернулся от Президента Клинтона с обещанием финансовой помощи, «которая должна способствовать стабильности, структурным реформам и экономическому росту в России». Однако никто не был уверен в способности Кириенко справиться с ситуацией, и именно олигархи выбрали Чубайса, вопреки воле Ельцина, в качестве главы правительственной команды на решающих переговорах с МВФ. Десять миллиардов долларов, предлагаемых международными банкирами, было недостаточно; Россия нуждалась в 35 миллиардах долларов. В ходе следующего посещения Соединенных Штатов Чубайсу удалось убедить представителей МВФ увеличить заем до 22,6 миллиарда долларов на два года. Перечисление аванса в размере 4,8 миллиардов долларов до конца июля разрешило бы проблемы, как минимум, до октября – по крайней мере, так предполагалось. К сожалению, зарубежные инвесторы посчитали, что настало время выйти из игры, и вывели такие огромные суммы денег, что к концу августа российские банки не просто оказались в затруднительном положении, а были на грани развала.