Крис Хатчинс - Путин

Путина, в белом халате посещающего больницы, сочувственно говорящего с теми, кто выжил, показали по телевизору. Чего не показали – это Путина, не отходившего от своего рабочего стола на протяжении всей чрезвычайной ситуации. Он не сделал ни одного перерыва, даже чтобы поспать.

Через несколько дней после кризиса на Дубровке несколько террористических групп было выбито одновременно из нескольких населенных пунктов в окрестностях Грозного. Путин заявил, что принял меры, соразмерные угрозе. В ответ Аслан Масхадов, лидер сепаратистов, сделал то, что он сам потом назвал «неподходящим», – предложил мирные переговоры. Путин не удостоил его ответом, и Министерство иностранных дел заявило, что подобный призыв к России равносилен призыву к Европе о диалоге с Осамой бин Ладеном. В телевизионном обращении утром 26 октября Путин охарактеризовал использование «чрезвычайных мер» как «успех в совершении почти невозможного – спасении жизней сотен людей». Это также доказывает, добавил он, что Россию «нельзя поставить на колени». В поминальной речи о жертвах позорной осады театра на Дубровке Путин поблагодарил спецназ и граждан России «за их отвагу», так же как мировое сообщество – за поддержку в борьбе против «общего врага». Он попросил прощения за то, что не получилось спасти больше заложников, и объявил следующий понедельник днем траура по погибшим; более того, он пообещал продолжать борьбу с международным терроризмом. Через три дня Путин сделал еще одно заявление: «Россия ответит на любую угрозу соответствующими мерами: где бы ни находились террористы, организаторы преступных группировок и их идеологические или финансовые покровители, мы их найдем. Подчеркиваю: где бы они ни находились».

Франция громче всего заявляла о неприятии российских действий в Чечне. В США протесты президента Буша слегка поутихли после того, как Путин предоставил ему данные российской разведки о том, что именно Усама бин Ладен и Аль-Каида стоят за чеченским мятежом, и что Мовсар Бараев имел близкие связи с террористом номер один, ответственным за атаку на нью-йоркские башни-близнецы 11 сентября. Герой для своих последователей, Бараев был в ответе за несколько похищений, включая захват четверых сотрудников «Бритиш Телеком», которых его дядя, Арби Бараев, обезглавил, когда Аль-Каида предложила за их казнь на 20 миллионов долларов больше, чем «БТ» и «Грэйнджер Телеком» за их освобождение. Когда Буш позвонил Путину, чтобы уверить его в солидарности американского народа с российским, лидер республиканцев также пообещал добавить чеченских сепаратистов в список мировых террористов и вскоре исполнил обещанное.

Через неделю после убийственной осады датское правительство разозлило Кремль, предложив чеченскому сепаратисту Ахмеду Закаеву провести свой Мировой Чеченский Конгресс в Копенгагене. Обвинив Закаева в причастности к инциденту на Дубровке, русские заявили, что он присутствовал на конгрессе в качестве представителя Аслана Масхадова, которого они описали как «лидера чеченских мятежников», и заодно напомнили миру, что Закаев находится в розыске по ордеру на арест, зарегистрированному Россией в Интерполе, в связи с обвинением в убийстве более 300 человек в период между 1995 и 1997 гг.

Закаев, актер и бывший министр Чечни, находился в Лондоне большую часть года в качестве гостя актрисы и активистки движения за права человека Ванессы Редгрейв, после того как пострадал в автомобильной аварии во время осады Грозного. Русские объявили Закаева террористом № 1, поэтому датчанам пришлось взять его под стражу, несмотря на его протесты и на то, что он, как и другие чеченские лидеры, не имел отношения к кровавой бойне на Дубровке. Пробыв месяц в тюрьме, он вышел на свободу, когда датчане решили, что русские не предоставили достаточно оснований для его экстрадиции.

После освобождения Закаев вылетел в Британию, где был снова немедленно арестован в аэропорту Хитроу на основании того же ордера Интерпола и содержался под стражей, пока Редгрейв и Березовский – который не скрывал своего сочувствия к повстанцам – не заплатили за него более 60 тысяч фунтов стерлингов залога. Описывая Закаева как мирного человека, Редгрейв сказала «Си-Эн-Эн», что убеждена: он погибнет, если Британия даст русским право на экстрадицию, в которой дерзко отказали датчане: «Если его вышлют назад, его ждут пытки и тайное убийство в какой-нибудь тюрьме, – сказала она и добавила: – Он не мятежник, он избранный на выборах 97 года лидер, которого проверила и утвердила ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе), а потом признал президент Ельцин».

Пока все это происходило, Путин у себя дома принимал меры по свертыванию негативного освещения в СМИ некоторых последствий операции «Норд-Ост». Нижняя палата Думы приняла строгие ограничения на освещение прессой инцидентов, связанных с терроризмом, и в то же время отклонила предложение либерального Союза Правых Сил провести независимое расследование действий Путина во время захвата.

Живущие в Москве чеченцы подверглись возрастающим полицейским преследованиям в качестве профилактики. В искренней попытке защитить политическую репутацию Масхадова Шамиль Басаев на своем веб-сайте поместил заявление, в котором брал на себя ответственность за захват, отрекся от всяких связей с самопровозглашенным правительством Чечни и извинился перед своим так называемым президентом за то, что не поставил его в известность о планируемом рейде. Этот ход был проигнорирован Москвой как обычные политические маневры, и пресс-секретарь Путина заявил, что российские спецслужбы располагают записью телефонного разговора, доказывающего, что Масхадов знал о рейде заранее. В то же время разрастались теории заговора. Антипутинская журналистка Анна Политковская взяла интервью у Ханпаши Теркибаева, чеченского политического посредника, заключив, что Теркибаев был среди бандитов в театре, потому что ей показались «уклончивыми» его ответы, когда она наседала на него по поводу обвинений в том, что он был агентом-провокатором. Такого рода недоказанные обвинения привели некоторых теоретиков к уверенности, что террористов вместе с их существенным арсеналом впустила в Москву ФСБ, и что она могла даже предложить театр в качестве одной из возможных целей. Они высказали предположение, что подобный крайне провокационный акт мог бы предоставить Путину свободу для усиления войны в Чечне. Они также предполагали, что в ту ночь в театре было больше, чем 41 террорист, и что не менее 10 смогли убежать, а те, кто оказался временно парализован газом, были просто застрелены, чтобы не дать им «заговорить». Ханпаша Теркибаев позже погиб в автокатастрофе.