Георгий Гречко - Космонавт № 34. От лучины до пришельцев

Мои коллеги шутки прекратили. Макаров говорит: «Я возьму бинокль и рассмотрю хоть один из них». – «Давай, – отвечаю, – только они уходят от нас со сверхсветовой скоростью!» Когда он возвратился, их уже и в самом деле не было… «Я же предупреждал!»

Но увы, это был розыгрыш. «НЛО» запускал я сам. Делалось это просто. Перед выходом станции на Солнце надо было около иллюминатора постучать по корпусу станции, и в этом месте от него отделялись пылинки. Искусство было в том, чтобы выбить восемь крупных. Восемь потому, что В. Севастьянов говорил, что видел семь НЛО. Так что мне надо было превзойти его хотя бы на один объект.

Потом, дав им отлететь от станции подальше, можно было сказать: «Смотри, в километре НЛО!» А психика зрительного восприятия такова, что, если человек смотрит в расчете на километр, он этот маленький угловой размер переносит туда, и получается большой НЛО. А «уходили» они с огромной скоростью потому, что я выбивал пылинки в тот момент, когда солнце только взошло, а Земля и небо еще темные. Через несколько минут мы уже шли над светлой Землей, и в этом случае пылинки не видны…

Я человек незлой и обычно быстро раскрываю подоплеку розыгрыша – через час, через три. Но тут до самого расставания с Джанибековым и Макаровым не раскрылся. Только сказал им: «На Земле Севастьянов вам все объяснит!». Когда они вернулись на Землю – Севастьянов оказался в какой-то далекой поездке. Ребята не смогли его найти. И начали потихоньку раскрывать друзьям страшную правду о восьми НЛО.

Рассказали друзьям по секрету – и очень скоро об этом узнали все. Информация дошла до самого В. Глушко. Да что там генеральный конструктор – наши пылинки уже обсуждались на уровне ЦК и КГБ. В прессе начались сенсационные дискуссии. Когда я вернулся, мне было неловко перед ребятами, особенно перед Володей Джанибековым.

Я рассказал правду, но мне не поверили! Оказалось, что банальные пылинки никому не нужны, а НЛО интересуют многих. И до сих пор многие не верят, что никаких тарелок я в космосе не видел. То есть, конечно, видел, но сам же их и запускал!

Я герой Чехословакии и почетный гражданин Праги. Почему? Потому что первый чехословацкий космонавт Владимир Ремек совершил полет на станцию Салют-6, на которой хозяйничали мы с Юрием Романенко. Именно чехословацкий: мама у него чешка, отец – словак. Вместе с Ремеком мы работали на орбите. Это было не рядовое событие. До Ремека космонавтами были представители только двух стран – СССР и США. Полет представителя небольшой европейской страны, понятное дело, вызвал немалый резонанс в мире. Это было в диковинку.

Передо мной фотография – первая международная встреча на орбитальной станции. Встреча на высшем уровне: СССР – ЧССР. Романенко, Губарев, Ремек и я. В кадре – флаги и гербы стран, на станции – для торжественного случая – появились фотографии глав государств, Брежнева и Гусака.

Если приглядеться – заметно, что я единственный в этой компании надел галстук. Галстук – непривычный аксессуар для работы на орбитальной станции. Почему же я носил его в космосе?

Я – инженер-механик, выпускник Военмеха. Человек моей профессии должен делать все для того, чтобы все механизмы работали. А для этого нельзя быть брезгливым! Нужно не бояться пыли, не бояться очистить гарь, не бояться испачкаться в масле или в краске. Инженер в такие минуты похож на чернорабочего. Такая уж у нас работа…

Два сантехника – один постарше, другой помоложе ликвидируют аварию. Тот, что постарше, ныряет в канализационный люк, в самые нечистоты. Выныривает оттуда и кричит молодому: «Ключ на двадцать два!» Берет ключ, снова ныряет и выныривает. «Ключ на двадцать четыре!» И, снова, то же самое. Наконец, дело сделано. Он вылезает, отряхивает с себя фекалии и говорит молодому: «Вот смотри и учись, а то всю жизнь ключи подавать будешь!»

Иногда бортинженеры похожи на сантехников. Именно поэтому в те часы, когда мы не работаем руками, мы, инженеры, должны быть чуточку элегантнее других. У кого-то из-под удобного орбитального костюма выглядывало нижнее белье, а я носил галстук. В полете у меня было даже два галстука. С синими ромбиками для будних дней и с красными ромбиками – для праздничных. И зарубежного гостя я встречал при параде.

Гостей мы ждали с нетерпением. Ремек должен был привезти нам посылку, письма. Но, когда они прибыли, Владимир неважно себя почувствовал, с трудом привыкал к невесомости. Когда он первый раз сходил в туалет, он там долго провозился, а, выйдя, сказал: «Ребята, я и до сих пор вас уважал, но теперь уважаю еще больше».

Мы поужинали, и он отправился отдыхать, сказав, что на следующий день возьмет пакет и все раздаст: письма, инструкции, фотографии. Но мы ждать не могли: нам жены еще до этого сказали, что передали сало.

А нам этого сала страшно хотелось. И мы начали разгружать корабль. Обычно на это уходит три дня, но мы управились за день. Обычно самое вкусное всегда кладут на самое дно, чтобы быстрее разгружали. И мы прошли его насквозь, а сала нет. А тогда в ЦУПе руководил Алексей Леонов. И он не разрешил послать в космос сало: мало ли что, вдруг оно будет испорченное…

Еще мы хотели хлеба, потому что хлебцы космические не очень вкусные. Нам его прислали, но было не ясно, как его есть. Хлеб нельзя кусать, потому что крошки полетят, начнут кружиться в воздухе, потом высохнут, заострятся и могут попасть в дыхательные пути. Но мы придумали. У нас был вентилятор на потолке с сеткой. Мы на эту сетку клали мокрую марлю и ели хлеб. Крошки летели, но присасывались к марле.

Кстати, когда Ремек с Губаревым прилетели к нам «в гости», мы, чтобы не терять времени, пока проверялась герметичность стыковочного узла, стали делать физические упражнения: Юра на велоэргометре, я – на беговой дорожке. Они из своего корабля как закричат: «Что происходит?!» Мы говорим: «Ничего особенного, физкультуру делаем». А они потом рассказывали, что их буквально из кресел выбрасывало.

Мы провели немало экспериментов, предложенных чехословацкими учеными. В советско-чехословацком биологическом эксперименте «Хлорелла» преследовалась цель дальнейшего изучения свойств удивительной водоросли, способной обеспечивать человека водой, белком и чистым воздухом.

Для изучения процессов окисления в организме человека в условиях невесомости на борту «Салюта-6» проводился эксперимент «Кислород», задуманный и поставленный советскими и чешскими учеными. Техническим оснащением его был уникальный портативный прибор «Оксиметр». Для науки международные полеты плодотворны. Они ускоряют научное сотрудничество. Наш полет это доказал.