Юлия Андреева - Букет незабудок

Однажды, в детстве, я впервые проснулась в другом, мире и с тех пор почти каждую ночь бывала там. Вскоре я перезнакомилась со множеством замечательных людей и существ, бродила по горам, посещала разные города и в конце концов облюбовала себе рыцарский замок времен Карла Сиюминутного. Теперь у меня был свой дом, дом в стране снов! Туда я возвращалась после завоевательных походов, в честь которых неизменно устраивались пышные праздники. Из своих путешествий я старалась привезти легенду или древний стиль стихосложения, в котором я постоянно совершенствовалась в монастыре Покрова пресвятого белостишия. Однажды это было настоящее событие, перевернувшее в дальнейшем все мое представление о мире снов. В тот раз, возвращаясь из замка Логогриф, как нарек его странствующий философ из Ропалика, я свернула с дороги, руководясь скорее рисунком неба, нежели приметами пути и вдруг оказалась в долине синих цветов – ярких, точно глаз бога. Я взяла немного семян, надеясь высеять их перед замком. И как раз в этот момент проснулась. С шумом открылось окно, впуская непогоду и свежесть. Вскочив, я несколько минут боролась с влетевшим ко мне ветром, и только когда все было позади, заметила на полу несколько блестящих зернышек.

Через три месяца, высаженные перед окнами на даче, они зацвели. И хотя мои цветы оказались однолетниками, но и осенью их цвет нисколько не поблек. А однажды в солнечный сентябрьский день они попросту взлетели, шевеля нежными лепестками и добавив синевы небу. Теперь я поняла, что буду приносить в этот мир цветы.

У Курехина тоже была идея засеять Петербург цветами – разными-разными, с вертолета делая круги, восьмерки, фигуры высшего пилотажа… он бы выгребал их ладонями из огромного мешка и сбрасывал на алчущий красок город. Часть семян, конечно же, погибла бы, но некоторые непременно проросли и зацвели бы в отведенный им срок.

Когда я представляю себе эту картинку, отчего-то и сами семена в руках Сергея представляются радугой. Веселой, сияющей семицветной, которая срывается с тонких музыкальных пальцев и летит навстречу смотрящим на чудо прохожим.

Под радугой можно отыскать горшочек с золотом, но радуга сама по себе – клад. Однажды – в «мороз и солнце, день чудесный» – ждала Алексея Ахматова, который вот-вот (уже полчаса как) обещал подъехать и забрать увесистую папку с материалом для будущего макета книги. Алексей должен был подъехать на машине, но стоянка в этом месте не разрешена. Договорились, что он откроет дверь, и я быстро суну туда папку. Поначалу этот план не вызвал моих возражений, но когда он начал опаздывать, а я даже не могла зайти в ближайшее кафе… Мороз и солнце, а тут еще и ветер, налетевший вдруг неведомо откуда, поднял ледяное крошево, закружив вокруг меня радужный столб.

Радуга справа, радуга слева, сверху и, кажется снизу, куда не посмотришь. Радуга-радость в сверкающих искорках-льдинках. Это продолжалось несколько мгновений, после чего примчавшийся неведомо откуда ветер исчез, а невесомые льдинки еще осыпались веселым разноцветьем, звеня и посверкивая напоследок прощальными огоньками.

Я шла, опаздывая на следующую встречу, шла через парк, а под ногами приятно хрустел снег. Хрум-хрум… я вспоминала о радужных льдинках-снежинках, поднятых с земли порывом ветра и танцевавшим свой последний завораживающий танец.

Под ногами хрустел снег – снег, состоящий из крошечных, легких звездочек, только утром сорвавшихся со скользкого зимнего неба в надежде вдохновить на стихи поэтов, вписаться в картины художников, остаться на фотоснимках, танцевать, танцевать, танцевать… хрум-хрум…

Заметила, перед тем как позвонить по скайпу, душусь исключительно дорогими французскими духами. Странно, вроде разговоры-то все деловые…

Не люблю зиму, хотя зимой привычные пейзажи становятся сказочными. Не люблю, когда зябко и приходится надевать много тяжелых вещей. Начало декабря, первый мороз, тянет на соленое… море. На теплый, золотистый песок…

Фэн старому фантасту: Вы высыпаетесь?

Старый фантаст (в ужасе): Куда?!

Следы на песке, замки на песке… Кобо Абэ «Женщина в песках», а вот у Борхеса более разборчиво – «Книга песчинок».

…Отлив утащил луну. …

Луна украдкой выглянула из-за туч, бросила взгляд в фонтан, но отчего-то не отразилась в глади воды, а как раз наоборот высветила брошенные туда монетки, желтые и серебряные. И вдруг… целых семь новеньких блестящих рублей – основ, составляющих премию Андрея Белого рядом с обесцененной мелочью!..

Луна потянулась к воде, невольно делая ее волшебной, и… серебряные рубли на дне чаши фонтана, превращенные вдруг в величайшие талисманы удачи, вожделенный амулет литераторов и… Ну, хоть кто-нибудь…

Волшебная монета, безусловно, принесет своему владельцу удачу. Ну же…

Ночью у фонтана просто никого не было. А я?.. Я смотрела на танцующую в облаках Луну, стремясь поймать на фотокамеру ее изящные па.

Ах, какая Луна… какая Луна! Не уходи, побудь еще немного, капельку… Стой так, повернись в профиль, посмотри на меня. Не двигайся. Замри. Хорошо. Ничего не меняй. Не двигайся. Так и стой. Сейчас сама подойду…

– Много у вас тонет отдыхающих?

– Сейчас нет. Не сезон.

– Сезон утопленников?!

В чаше фонтана продолжали лежать в ожидании своего часа будущие премии Андрея Белого. К ним бы еще по бутылке водки да яблоку – и полный комплект. Но время еще не наступило.

Тем не менее, на дне чаши творилась тихая светлая магия, сходная с волшебством писателя или поэта. Но если литератор способен измыслить множество пригодных для жизни, подвигов и любви миров, в чаше всего-навсего вызревали будущие талисманы удачи.

Тук-тук, где-то в ближайших горах гномы-мастера ковали меч в камне, меч без имени, меч Руматы, лунный меч, меч Бастиона и самый, наверное, трудоемкий меч в зеркале. Непростое дело – ковать такой меч. Почему? А вы попробуйте ударить по зеркалу молотом? Попробовали? Вот именно.

– Вручили мне в 2005 году Меч Бастиона, смотрю я на него и понимаю, что это не меч, а геморрой. Потому что мне же его через границу везти, а объяснять что-то пограничникам, согласитесь, сложно, – начинает свой рассказ Далия Трускиновская, – Попросила Володихина дать к мечу какую-то официальную бумагу. «Нет проблем», – сказал Дима.

Мы встретились уже перед поездом. Открыла. Документ был составлен в стиле: «Мы, три пьяных гоблина, посовещались и решили…» – показывать такую справку погранцам – не вышло бы хуже. В общем, мне ничего другого не оставалось, как везти это дело контрабандой. В вагон я пришла пораньше, прислонила меч к стене и замаскировала его сверху курткой. Так что тот стоя пересек границу и въехал на территорию Латвии.