Питер Мур - Живой Дали

Во время войны мне довелось выполнить несколько рискованных заданий вместе с Рэндольфом, сыном премьер-министра. Когда Рэндольф Черчилль узнал, что я сирота, он пригласил меня провести отпуск в его доме, с его семьей. С отцом Рэндольфа, нашим главнокомандующим, мы часто засиживались за полночь, сопровождая разговоры распитием бренди и сигарами. Я влюбился в эту семью. Влюбился и в Сару Черчилль, сестру Рэндольфа, за которой ухаживал какое-то время и даже думал на ней жениться. Как оказалось, помимо теплой дружбы, Уинстон Черчилль подарил мне работу, о которой я и мечтать не смел, - это он поговорил с Корда.

Через восемь лет на моем счету была уже дюжина выпущенных фильмов. Дни напролет я проводил в окружении великолепных красавиц, таких как Мирна Лой, Вивьен Ли и даже Джина Лоллобриджида, которой именно я предложил первую роль в кино. Жизнь была заполнена длинными обедами в компании писателей, сценаристов, режиссеров и продюсеров. Среди них были Грэм Грин и Грегори Ратофф, чьи имена в те годы знал каждый. Вся Европа, а Италия в особенности, переживала возрождение кинематографического искусства, и потому я наслаждался сладкой жизнью... во исполнение служебных обязанностей. Сюжет, вполне достойный хорошего фильма!

Жил я в доме XI века, почти полностью перестроенном. Внутренний дворик моего дома зарос кустами бугенвиллеи, и это было невероятно романтично. На всех фотографиях того времени я выгляжу очень счастливым.

Мы все были счастливы в ту пору. Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что это была в каком-то смысле эйфория. Эйфория, наступившая после страшных лет войны.

Все мое время занимали фильмы. Что же касается живописи, то я не был ее знатоком. Имя "Сальвадор Дали" я впервые увидел, когда получил телеграмму Корда из Лондона, в которой он просил встретиться в этим человеком в "Гранд Отеле" в четыре часа.

Когда я пересекал гостиничный холл, невзрачный с виду, но все же несущий в себе остатки былого изящества, ко мне направился консьерж Лоренцо.

- Капитано, - сказал он, - синьор Дали ждет вас. - Затем перешел на шепот: - Он очень похож на актера немого кино, Адольфа Менжу.

Лоренцо провел меня в плохо освещенную пыльными лампами гостиную. Дали сидел на изношенном диване. Держался он очень прямо, втиснутый в безукоризненный костюм; вокруг него витал аромат дорогой туалетной воды. В левой руке художник сжимал трость, наконечник которой украшал серебряный херувим.

Лоренцо прав, подумал я, этот Дали действительно напоминает Адольфа Менжу. Те же прилизанные волосы, такой же диковатый взгляд и почти такие же усы. С помощью накладных волос Дали закручивал усы вверх, придавая им форму бычьих рогов, и так густо покрывал их воском, что они казались лакированными. (Обо всех этих хитростях я узнал позже, а тогда мне захотелось отломить кусочек.)

- Здравствуйте, меня зовут Дали, - сказал незнакомец, вскочил и пожал мне руку.

Затем его длинная костлявая рука исчезла в кармане брюк и выудила оттуда конверт. Внутри оказались указания от Корда, который просил заплатить художнику некоторую сумму в лирах. В переводе на доллары получалось двадцать тысяч. В письме он просил еще оплатить счет Дали в "Гранд Отеле".

- Итак, господин Дали, - сказал я, пряча письмо в карман пиджака, - чем именно вы занимаетесь?

- Я - художник! - ответил он, линуя пол тростью.

- О, художник! Вы делаете декорации к нашим фильмам? Или, возможно, работаете в театре?

Мой собеседник побледнел.

- Дали - живописец! Лучший живописец! - сказал он о себе в третьем лице.

- И что же вы написали? - поинтересовался я.

- Портрет сэра Лоуренса Оливье для Александра Корда!

Корда действительно недавно увлекся Оливье, блеснувшем в главной роли в фильме "Ричард III".

Они познакомились в Лондоне. Видимо, он поручил Дали написать портрет актера.

Я сказал, что приду на следующий день с деньгами.

Утром я неторопливо вошел в "Гранд Отель" с кожаным чемоданчиком, доверху набитым купюрами. На этот раз Дали ждал меня в холле вместе с какой-то странной женщиной: она одновременно казалась и молоденькой девушкой и пожилой дамой, хоть и привлекательной, но... поблекшей. Волосы дамы, закрученные в узел, были убраны назад и перевязаны большим бархатным бантом. Нос слегка заострен, блестящая кожа имела неясный, чуть землистый оттенок. Я решил, что она из прислуги.

- Это Гала! - представил ее Дали. - Моя жена.

Никогда еще я не встречал настолько странной пары (мне показалось, они несовместимы), правда, и такого необычного человек, как Дали, мне не приходилось видеть.

Гала взяла чемоданчик и попрощалась. Я посмотрел на часы. Через двадцать минут у меня была назначена встреча с Грэмом Грином.

- Ну что ж, господин Дали, рад был познакомиться. Я оплачу ваш гостиничный счет после. А пока желаю приятно провести время в Риме!

Я протянул руку. Дали посмотрел на нее так, будто увидел кобру, готовую к прыжку.

- Но куда же вы? - возмутился он. - Дали хочет поговорить.

- Господин Дали, у меня совсем нет времени, - объяснил я.

- Вы не можете бросить Дали, не поговорив и минуты!

- Хорошо, господин Дали, чем я могу быть полезен?

- У Дали есть просьба.

- Да?

- Дали хочет встретиться с Папой!

Я взглянул на его вызывающие усы, зачесанные назад маслянистые волосы и безумные глаза. Сегодня на нем был перекрученный галстук скандально красного цвета.

- С Папой? - переспросил я.

- Да, Корда сказал, что вы спали с дочерью Папы!

Это конечно же было нонсенсом. Я всего лишь ухаживал за его племянницей.

- Можно попробовать, - согласился я. - Но на встречу лучше надеть другой галстук.

Сделав несколько звонков, я выяснил, что, несмотря на то, что ни я, ни Орсон Уэллс ничего не слышали о Сальвадоре Дали, понтифику было известно это имя. В 1951 году Дали написал картину "Христос святого Хуана де ла Крус", и в религиозных кругах по ее поводу велись многочисленные споры. Папа согласился принять его.

На следующий день я прибыл в "Гранд Отель". На этот раз Дали, к счастью, надел черный галстук и новый костюм. Мы отправились в Ватикан, к Папе Пию XII.

Художник, как мальчишка, был потрясен пышной формой караула, мимо которого мы прошли. Эту форму проектировал еще Микеланджело. Быстрым шагом мы пересекли многочисленные, вымощенные каменными плитами залы и добрались наконец до апартаментов Папы.

От меня не ускользнуло, что на лбу у Дали, когда он преклонил колена и поцеловал кольцо на руке понтифика, выступил легкий пот. Весь последующий час художник внимательно слушал, что говорил ему Папа о его искусстве и о нем самом, а после выразил признательность за оказанную честь. Через час аудиенция была окончена.

В холле Дали подпрыгнул: