Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Другими членами были Бела Элек, Петер Шугар, Томаш Вереш, Андраш и Ласло Гейгеры.

Фотографии Вереша были приложены к докладной записке Валленберга шведскому МИДу 8 декабря.

Veres [без даты]. Согласно шоферу Шандору Ардаи, человеком, который вскарабкался в товарный вагон, был сам Валленберг, что маловероятно, учитывая его положение дипломата. Однако ошибка свидетельствует о почти мифологическом статусе Валленберга в представлении своих сотрудников.

Значение гарантий Джойнта для соглашения между Валленбергом и Бехером становится ясным из телеграммы Бисса Сали Майеру (Lévai 1988, с. 275; Biss 1966, с. 226).

Возможно, словом “икра” обозначалось что-то другое, но на фоне хороших отношений Лауэра с советским Торгпредством в Стокгольме не исключено, что такая сделка была осуществлена.

Возможно, слово “бекон” использовалось как кодовое.

Согласно Леваи, это был способ затянуть время – “на самом деле Валленберг не хотел, чтобы его подзащитных вывезли из Будапешта ни при каких обстоятельствах” и “раз за разом… ему удавалось предотвратить посадку евреев с охранными паспортами на поезд в Швецию” (Lévai 1988, с. 117). Можно предположить, что Валленберг пытался задерживать репатриацию до 15 октября, однако после этой даты он даже заплатил, чтобы транспорт состоялся. Несколько подзащитных по собственной инициативе добрались до Швеции, подкупив гестапо.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Встреча Валленберга с Эйхманом подробно описана в книге Ларса Берга (1990). И он, и Йоте Карлсон рассказывали о ней в интервью (напр. Sjöquist 1974, с. 47–48). О встрече Валленберга с Эйхманом говорил и Пер Ангер в интервью, данном Полу А. Левину (Упсальский проект).

В беседе с Л. Лестер Берг говорил, что встреча состоялась “за неделю или десять дней до Рождества” (Lester 1982, с. 115). Во французском документальном телефильме Le dossier Wallenberg: L’Ange de Budapest (1982) Берг не столь точен и говорит о декабре. Скорее всего, встреча состоялась в самом начале месяца, до того, как Габриэлла Кассиус оставила работу в шведской миссии 3 декабря.

В расшифровке телеграммы дана искаженная фамилия – Daögger.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Некоторым сотрудникам уже предложили вернуться домой. Так, ассистентка Биргит Брюлин, которая незадолго до этого обручилась с венгром, уехала из Будапешта в середине декабря. Однако Маргарета Бауэр решила остаться (Bauer 1996).

Устное сообщение Нины Лагергрен автору. Леваи, цитирующий записку, тоже утверждает, что она была написана Валленбергом (Lévai 1988, с. 147).

Швейцария взяла под охрану посольства США, Великобритании, Бельгии и других стран. Харальд Феллер находился в британском посольстве, а когда оно подверглось бомбардировке, переехал во дворец графа Эстерхази. Карл Лутц остался в американском посольстве, а Макс Майер – в Стеклянном доме на улице Вадас.

Сведения о событиях, развернувшихся в рождественские дни, основаны на мемуарах и дневниковых записях Маргареты Бауэр.

Согласно показаниям Салаи ЦРУ в 1956 году.

Интервью Пера Ангера Шведскому радио 8 августа 1956 года. См. также: Sjöquist 1974, стр. 69.

Джон Дикинсон работал ревизором в венгерской дочерней компании фирмы “Шведские спички”. Документы, свидетельствующие о его контактах с Валленбергом, хрянятся в шведских архивах.

Сообщено Лангфелдером одному из сокамерников в Москве (Raoul Wallenberg: Dokumentsamling, 1957).

Господа! Есть ли что-то еще, что мы могли бы сделать? (нем.) .

Описание событий на улице Бенцур основываются на показаниях трех сотрудников отдела Т (Андора Вереша, Дьёрдя Вильгельма и Белы Реваи), хранящихся в архиве шведского МИДа.

Офицера, о котором идет речь, принято называть майором Демчинко. Это ошибка, исходящаяся из письма шведского посланника в Будапеште в МИД от 26 января 1946 года, в котором он сообщает, что его “при таинственных обстоятельствах посетил некий аноним”, утверждавший, что видел Валленберга на улице Бенцур в сопровождении трех представителей советской армии. Одним из них был майор Димитрий Демчинко (Dimitrij Demtschinko), инженер из Днепропетровска. Эту информацию подхватили Филипп (1946) и Леваи (1948), и с тех пор ее как факт принимают биографы Валленберга, хотя офицер с такой фамилией никогда не был идентифицирован. Поскольку рапорт о встрече с Валленбергом 13 января, составленный рано утром следующего дня, подписан Я. Дмитриенко, логично предположить, что он и был тем самым офицером, с которым Валленберг имел дело, и что “аноним” просто перепутал фамилии. В пользу этой гипотезы говорит и тот факт, что 17 января 1945 года сам Валленберг назвал сопровождавшего его офицера полковником (Леваи 1948, с. 241), тогда как фиктивный Демчинко фигурирует как майор.

Эта информация исходит от Филиппа (1946). Однако, по словам Ивана Даниэльсона, ни МИД в Стокгольме, ни миссия в Будапеште не выдавала Валленбергу таких документов. На самом деле шведский министр выдал Кутузову-Толстому доверенность, дающую право контактировать с представителями СССР от имени шведской дипломатической миссии (McKay 2012)

Подробности, сообщенные Голубом о “студебеккере”, – имена женщины-офицера и солдата, ремонтировавшего машину, – делают его рассказ весьма достоверным.

В 1965 году, когда Габор давал показания, данное лицо все еще проживало в Будапеште, поэтому его имя не было названо.

Согласно Филиппу (1946), Валленбергу не разрешалось зайти в дом, и он просил сотрудников спуститься по лестнице. Но Бицкеи видел его сквозь стеклянную дверь (входы на этажи оборудованы стеклянными дверями). Другие также свидетельствовали, что разговор Валленберга с сотрудниками состоялся в доме, а не на улице.

По данным немецкого офицера Эрхарда Хилле, находившегося в одной камере с Вильмошем Лангфелдером весной 1945 года, Валленберг старался добиться того, чтобы “кварталы миссии больше не обстреливали” (Raoul Wallenberg: Dokumentsamling, 1957, с. 88). Однако никаких “кварталов миссии” не было. Имеются в виду дома или кварталы, находящиеся под шведской защитой, т. е. Международное гетто. Это подверждается свидетельством другого заключенного, Яна Лойды, который говорил об “одном или нескольких домах, принадлежавших шведской миссии в Будапеште” (RW Database/test. 488).