Иван Осадчий - Жизнь – Подвиг Николая Островского

Когда день катился к закату, советская канонада резко усилилась. Нас погрузили в грузовики и повезли в сторону Барвенково. Немцы намеревались взять нас с собой, чтобы в качестве «живого щита» прикрывать себя от воздушных и артиллерийских ударов советских войск, а также использовать для рытья очередного «рубежа обороны».

Когда колонна вошла на восточную окраину Барвенково, в небе появилась эскадрилья советских истребителей, и начала поливать пулеметным огнем немецкие и власовские части, изрядно заполнявшие прифронтовой город.

Пользуясь замешательством конвоиров, мы попрыгали с машин и бросились врассыпную. Мне удалось, перебегая и переползая из сада в сад, из балки в балку, – добраться к вечеру домой. Мама и сестра были несказанно рады моему внезапному появлению и тут же спрятали меня в яме, в которой мы спасались от бомбежек, набросав сверху подушки, одеяла, одежду. В этом «укрытии» я провел последние часы немецкой оккупации и дождался прихода наших, преследовавших гитлеровцев буквально «по пятам».

…Немцы еще не бежали панически. Буквально в нескольких километрах западнее Барвенково они попытались закрепиться и сдержать натиск советских войск. В течение суток или двух над городом висела непрерывная артиллерийская канонада. По несколько часов подряд над землей, над нашими головами несся смерч из снарядов и мин…

С каждым днем канонада становилась глуше, слабее доносились раскаты военного грома. Фронт все дальше откатывался на запад. Где-то в конце сентября 1943 года в небе над Барвенково в последний раз неожиданно появился немецкий стервятник, лихорадочно сбросил несколько бомб и улетел восвояси…

А город уже жил заботой о своем возрождении, налаживал нормальную жизнь.

После освобождения города я месяц прослужил в истребительном батальоне при районном отделении милиции. Его главной задачей была борьба: с вражескими лазутчиками, возможным забросом фашистских десантных групп в тыл наступавшей Красной Армии, а также вылавливание разного рода холуев и приспешников, изменников и предателей, не успевших сбежать с немцами.

…В октябре 1943 года по городу разнеслась совершенно неожиданная, невероятная весть о возобновлении занятий в школах. Такое возможно только в условиях Советской власти – власти трудового народа. Не прошло и месяца после окончательного освобождения нашего многострадального города от фашистов, а советская страна уже заботилась о нас, чье детство и учеба были прерваны войной.

Немногим более года мне довелось проучиться в школе, успешно закончить восьмой класс и начать учебу в девятом. Откровенно говоря, ни один учебный день не запомнился. Конечно, мы посещали каждое занятие, старательно выполняли домашние задания и все, что полагалось по учебной программе. Но запомнилось другое – то, что было главным делом для нас, учеников школы в освобожденном от врага родном городе, после двухлетней опустошительной войны, почти непрерывно грохотавшей в Барвенково.

Не только заводы и другие промышленные предприятия города, не только железнодорожное хозяйство были разрушены войной. Были разрушены школы, больницы, административные учреждения, большинство жилых домов. Школа наша размещалась в нескольких наспех приспособленных помещениях, обставленных уцелевшими партами, столами, скамейками.

Все свободное от занятий время мы занимались ремонтно-строительными работами: чинили стены, крыши, двери; чем могли, стеклили, заколачивали или закладывали кирпичом окна; приводили в порядок собранную мебель…

Много времени и сил мы отдавали школьному подсобному хозяйству. В школе училось много осиротевших за войну детей, их надо было обуть, одеть, накормить. Государство не в состоянии было тогда взять в полной мере заботу о них.

Надо было самой школе, учителям и ученикам брать на себя хлопоты об их быте. Все это лежало на плечах и учеников школы.

Возрождалась школьная комсомольская организация. Ее ядро составили пять довоенных комсомольцев, сохранивших комсомольские билеты и вставших на комсомольский учет в райкоме комсомола в первые же дни после освобождения города. Они позаботились о новом, молодом пополнении. Мы с сестрой были в числе первых, кто вступил в комсомол после освобождения города от врага. Произошло это 21 декабря 1943 года, в день рождения И.В.Сталина и в канун дня смерти писателя Николая Островского.

Не прошло и месяца со дня получения комсомольского билета, как меня избрали секретарем комсомольской организации школы. К тому времени в ее составе было до двадцати комсомольцев. А менее чем через год их стало уже более восьмидесяти. Все то, о чем я рассказал выше, составляло главное содержание работы школьной комсомольской организации.

…25 ноября 1944 года Барвенково провожало в Советскую Армию «новобранцев», рожденных в 1927 году. Они стали «солдатами последнего военного призыва». Я был в их числе. В августе того года мне исполнилось 17 лет.

И хотя было очевидно, что война пошла к победному завершению, проводить призывников пришли не только родные и близкие, провожала нас вся школа. Расставание было волнующим, незабываемым. Крепкие объятия, добрые напутствия…

Мама и сестренка были, естественно, тоже здесь, на вокзале. Когда раздалась команда: «По вагонам!», я торопливо обнял их. Как оно дальше сложится, когда теперь увидимся? И увидимся ли?

…Так в конце первой учебной четверти в девятом классе закончилась моя школьная жизнь. Я стал солдатом.

…После трехдневного пребывания в Харькове наш воинский эшелон с двадцатью солдатскими «теплушками», оборудованными «буржуйками», и штабным вагоном для сопровождающих, отбыл в восточном направлении. В ночь на 1 декабря 1944 года двери первых четырех вагонов раздвинулись, и прозвучала команда: «Первая рота, выходи строиться!» Вслед за нами разгрузились и остальные шестнадцать вагонов.

На заснеженном плацу поротно выстроилась тысяча новобранцев. Встречавшие нас офицеры поздравили с прибытием к месту армейской службы – в военный городок Чебаркуль Уральского военного округа.

Спустя час походным маршем мы зашли на территорию военного городка. Над освещенным входом – плакат: «Урал кует победу. Добро пожаловать!»

Наша первая рота численностью в двести человек была размещена в полном составе в одной землянке.

Хочу сразу заметить, что чебаркульская землянка – это не сырой холодный погреб. Это огромный дом барачного типа, построенный под землей.

Какой мне помнится наша землянка семь десятилетий спустя: теплой, светлой, уютной, чистой; кровати в четыре ряда: два слева от входа, два – справа. Между ними – широкий проход, в котором можно было построить всю роту.