Павел Афанасьев - Золото Приамурья

С. В. Зазубрин рассказывает, что П. В. Мордин происходит из крестьян села Жедрина Симбирской губернии. [15]Деловую карьеру он начал в 1886 году, когда после увольнения с воинской службы «по разряду штрафованных» поступил на службу младшим приказчиком в чайно-бакалейном заведении Немерова в Благовещенске. Будучи командирован на знаменитые Желтугинские прииски с товарами на 9 тысяч рублей, Мордин якобы проигрался в карты и остался не у дел. Однако в 1888 году, пишет Зазубрин, благодаря протекции жены доверенного «Торгового дома «И. Я. Чурин и K°» Репиной, поступил на службу в эту фирму и был командирован на реку Бом, уже прогремевшую своим богатством. Здесь им был открыт и заявлен в пользу Репиной участок на Алу-Маките, притоке Бома, к разработке которого золотничным способом Мордин и приступил.

В списке главнейших золотопромышленных компаний и фирм Приамурья, опубликованном в 1897 году в газете «Приамурские ведомости» [45], приводятся данные об основанном с участием Мордина Алу-Макитском золотопромышленном товариществе, уточняющие сведения Зазубрина. И в перечне владельцев указывается вовсе не жена, а сам В. И. Репин, причём с небольшим количеством паёв. И распорядителем золотопромышленного товарищества назван не Мордин, а Иван Неофитович Толмачёв, благовещенский мещанин. Хотя сам Мордин в списке компаньонов и значится, но его доля так же невелика, как и доля Репина.

«Приамурские ведомости» между прочим сообщают, что эта компания с участием П. Мордина была не единственной. В том же районе добычу золота вело товарищество «Предприимчивость в Дальней Тайге» с теми же пайщиками и при том же распределении паёв. Правда, оно было менее успешным, в 1894 г. добыло (официально) всего 34 золотника.

А 24 января 1894 года на свет появляется ещё одно золотопромышленное товарищество на вере «Толмачёв, Мордин и компания», где П. В. Мордин оказывается главным владельцем. Ему принадлежат уже пятьдесят паёв, И. Н. Толмачёву – сорок пять, а «компании», т. е. полковому писарю Я. Ф. Родионову – пять паёв из ста [22]. Заметим, что Репины в числе компаньонов здесь не значатся.

О начале карьеры Мордина можно узнать из рассказа актёра И. Н. Перестиани, режиссера широко известного фильма «Красные дьяволята», работавшего в начале 1890-х годов в Благовещенске в составе театральной труппы. В книге «75 лет в искусстве» он вспоминал:

«В Благовещенском универмаге торгового дома «И. Я. Чурин и K°» в скобяном отделе был приказчик Мордин. Я его знал лично. Очень приятный молодой человек. Как-то он рискнул отпустить в долг двум приискателям нужный для них инвентарь. Вернувшись осенью, эти горемыки указали ему одно из найденных золотых мест. Причём без заявки, а по каким-то сделанным ими зарубках на деревьях. Заявку сделал сам Мордин…» [114].

Впечатление «приятного молодого человека» при встрече с Мординым создавалось, видимо, у многих. Как можно судить по ряду других источников, Павел Васильевич действительно вызывал у людей доверие. Но интересно для его характеристики продолжение рассказа Перестиани.

«И вот наступил день, когда я встретил Мордина в Петербурге. У него был особняк где-то на Моховой, а сам он носил фамилию де Морден. Он приобрел во Франции чей-то майорат и с ним предлог «де», соответствующий немецкому «фон». А главное, он был миллионером» [114].

Присущая Мордину манера выделиться из окружения, с определенной долей авантюризма и своего рода эпатажа, отмечается и в других источниках, особенно носящих характер преданий. Такого рода предания сохранились, в частности, в рассказе ботаника В. Ф. Семёнова, командированного в 1908 году Томским университетом в Амурскую область для сбора ботанических коллекций. Встретив Мордина при ожидании парохода в деревне Мазановой, Семёнов записал в дневнике, сохранившемся в фондах Амурского областного краеведческого музея:

«П. В. Мордин (Поль Мордэн), миллионер и действительный статский советник, был хищником, спиртоносом, и только в 1896 году начал работать на небольшой площади, где до этого работало много хищников, ставших его рабочими, т. е., вернее, кредиторами, т. к. начали сдавать золото только ему, а получать деньги после того, как он сдаст золото в банк. Тогда не было вольной торговли золотом, и волей-неволей его надо было сдавать хозяину прииска. А хозяин многим не уплатил… Да и площадь вышла богатая, нашлись охотники-компаньоны с деньгами, образовали Общество, поставили машину (чуть ли не в 1902 г.). Поль Мордэн – главный воротило, потом завёл себе отдельные прииска, и «за умелое ведение дела» и прочие «труды» в крае, по ходатайству губернатора Путяты, согласно воле его и вопреки отзывам податных инспекторов, аттестовавших Мордина как темную личность, он произведен в генералы» [126].

В рассказе одного из старожилов Благовещенска М. Г. Козьмина, который приводит историк Т. А. Холкина, получило отражение еще одно народное предание: «Мордин был старателем, простым рабочим. Нашел золотую жилу и продал её американцам. Разбогател, в герцогстве Лифляндском купил себе баронский титул. Стал ездить в цилиндре и на рысаках» [171].

Подобного рода историями изобилует и очерк Зазубрина. Так он сообщает, что в 1890 году при обыске на прииске полицейским урядником было обнаружено у Мордина под подушкой 8 фунтов золота, не записанного в казённую книгу. Мордин был якобы отстранён от должности и отдан под суд, однако дело разбиралось в 1895 году, когда Мордин был уже богат, и было прекращено благодаря взяткам.

В следующем эпизоде Зазубрин опять неблагоприятно характеризует Мордина. Он сообщает, что в 1890 году служащий компании «Ельцов и Левашов» И. И. Подосёнов, живший на Воскресеновском прииске по реке Эльге (приток р. Харги) получил сведения, что на устье Жедринского ключа на Харге работают хищники, и послал туда некоего И. А. Винокурова. Винокуров, пробив по нескольку шурфов в Жедринском и Казанском и убедившись в богатстве найденной россыпи, поставил разведочные столбы и выехал с заявками в Благовещенск, где был в это время и Подосёнов. Для постановки детальной разведки была организована компания в составе Подосёнова (34 пая) Толмачёва и Репиной (по 33 пая).

Благодаря протекции последней, пишет Зазубрин, в зимнюю разведку следующего года был послан с Винокуровым и Мордин. Якобы «…по инициативе Мордина Винокуров хорошие результаты разведки скрыл, представив разведочный журнал с плохими данными, благодаря чему Репина и Толмачёв от участия в деле отказались из-за «не благоприятности» россыпи и свои 66 паев и заявки переписали на Мордина, который на средства Репиной и Подосёнова принял отводы Жедринского и Казанского приисков и послал на прииски 20 корейцев, а те за один зимний месяц по выморозке разведочных ям намыли на Жедринском прииске 1 пуд 17 фунтов золота» [68].