Игорь Оболенский - Легенды московских кладбищ

2. Умирая, папа просил меня передать (с Вашего согласия) в подарок вождю кубинского народа товарищу Фиделю Кастро Рус свое партизанское боевое оружие 1919 года — пистолет “Кольт” американского производства, с которым отец ходил во главе партизанского отряда в тыл к Колчаку по Северному Уралу. Партизаны были вооружены трофейным американским оружием (пулеметы системы “Льюис”, пистолеты — кольты, а также гранаты, винчестеры) и на привалах в болотистых топях, когда чистили у костра оружие, мечтали о времени, когда Революция перекинется на Американский континент и, быть может, их оружие еще послужит тем смелым парням, которые будут устанавливать социализм в Америке.

Отцу посчастливилось дожить до рождения первой социалистической страны на Американском континенте. Он всегда с восторгом говорил о Фиделе и его молодых бородачах — они напоминали ему его боевую молодость, когда русские парни, которым тоже некогда было бриться, после очередного боя, отрезанные кольцом врагов от всего мира, мечтали о Всемирной Революции.

Папа скончался ранним утром 13 января 1964 года — утром того дня, когда Фидель Кастро прилетел на отдых в Москву. Их имена встретились только на странице “Правды” от 15 января (номер прилагаю), где был помещен некролог моего отца — Михаила Александровича Медведева (Кудрина), подписанный женой Феликса Дзержинского, сыном Степана Шаумяна, старым чекистом из личной охраны В.И. Ленина — Сергеем Ураловым и другими соратниками папы по Революции и Гражданской войне. После похорон тяжело заболела моя мать, кроме того, на меня свалились заботы по оформлению пенсии за отца и многие другие формальности — я не смог исполнить желание отца, пока Фидель Кастро гостил в Советском Союзе. Но я думаю, что Вы посоветуете мне, как лучше сделать это практически.

3. Умирая, папа советовал мне обратиться к Вам и просить сохранить моей матери — Медведевой Зинаиде Михайловне, вместе с половиной папиной пенсии — половину продовольственного пайка из Филиала № 2 Столовой лечебного питания (что в Большом Комсомольском переулке).

Чтобы последняя просьба отца не показалась Вам странной и неуместной, я попытаюсь уяснить суть дела. Начну с того, что отец, как узник царизма, политический ссыльный, революционер с подпольным стажем (член КПСС с 1911 года) и руководитель нелегального большевистского Союза моряков Каспийского торгового флота (1913–1914 гг.) в Баку, — имел возможность еще в 1953 году уйти на персональную пенсию и получать продовольственный паёк. Но отец, как истинный солдат ленинской гвардии, считал недопустимым отсиживаться на даче, не участвуя в социалистическом строительстве. Несмотря на подорванное царской тюрьмой и Гражданской войной здоровье, он остался в строю и работал до ухода на пенсию осенью 1962 года. Он с презрением отзывался о ловкачах, которые, работая, не стеснялись получать персональную пенсию и продовольственный паек из столовой лечебного питания. Даже выйдя на пенсию, он считал недопустимым по нормальным нормативам требовать себе паёк, хотя он, как старый революционер, имел на это все права. Нам удалось уговорить отца — человека суровых убеждений — только тогда, когда болезни мамы сделали лечебное питание необходимым для продолжения жизни.

В апреле 1963 года папа отправил Управляющему делами Совета Министров РСФСР прошение о продовольственном пайке (с приложением всех необходимых документов и справок из 2-й поликлиники Четвертого Главного управления Минздрава СССР), и в конце декабря нам сообщили по телефону (отец уже лежал в Загородной больнице со вторым кровоизлиянием в мозг), что папу с 26 декабря 1963 года прикрепили к Филиалу № 2 Столовой лечебного питания на Большом Комсомольском переулке.

Через 18 дней отец умер. Мама снова осталась без лечебного питания. Пока ее спасало то, что почти два месяца держали на лечебном питании в Загородной больнице в Кунцево. Трудно предположить, что будет дальше.

Верный заветам отца, я не прошу для матери никаких льгот и скидок. Но, может быть, в Вашей власти — если это не противоречит основным государственным установлениям — сохранить за мамой половинный паек за полную государственную цену продуктов, чтобы продлить жизнь матери, стойко вынесшей все невзгоды далеко не легкого жизненного пути отца (они были женаты с января 1917 года по день смерти папы).

Москва, 14 марта 1964 года».

Любопытный документ: оказывается, кроме поздравления советского правителя с юбилеем, встречи с Фиделем Кастро и сохранения пайка для жены, больше Медведева ничего не волновало.

На аллеях Новодевичьего похоронен и убийца Цесаревича Алексея Григорий НИКУЛИН (1895–1965),и Андрей МАРКОВ (1882–1965),застреливший брата Государя, великого князя Михаила Александровича. Установить имена этих «героев» не составляет никакого труда — они сами с гордостью рассказывали о своих преступлениях и, кажется, даже выступали с рассказами о том, как нажимали на курок.

Мне невольно на память приходит великий фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», в котором внук расплачивается за грехи своего деда-палача. Интересно, каково живется потомкам названных мною «пенсионеров союзного значения».

P.S.

Рукопись была закончена, когда на центральной аллее Новодевичьего появилась свежая могила. В 80-й день своего рождения, 4 мая 2014 года, не стало Татьяны Самойловой.

Юбилей она встретила в больнице, получила массу поздравительных телеграмм. А за несколько минут до полуночи умерла.

Так получилось, что мы виделись с ней в декабре 2013 года. Тогда, на исходе года, одна из телевизионных программ пригласила меня принять участие в ремонте — накануне Нового года и грядущего юбилея телевизионщики решили сделать актрисе подарок. Пока устанавливали аппаратуру, хозяйка дома отдыхала на кухне. Я успел заглянуть и поздороваться.

Мы познакомились давно, лет пятнадцать назад. Я писал о Самойловой, встречался с ней и ее близкими. В этот раз Татьяна Евгеньевна решила, что книга, которую я принес в подарок, посвящена ей. Но то был сборник о моих встречах с великим женщинами XX века, которые уже оставили этот мир. Браться за книгу о Самойловой я тогда не собирался. Хотя, конечно, было о чем написать…

Не забуду, как году в 2007-м выходил из ресторана Дома кино, когда возле служебного входа увидел женщину в старом пальто и разношенных кроссовках. В ней трудно было узнать Татьяну Самойлову — незабываемую Веронику из «Летят журавли» и обворожительную Анну Каренину.

«Вы заметили, что с ней стало?» — не удержался от замечания случайный прохожий.

Заметил, конечно. И вспомнил свою встречу с легендарной Татьяной Самойловой, состоявшуюся в начале двухтысячных в ее двухкомнатной квартире неподалеку от Дома кино.