Виктор Митрошенков - Антон Губенко

Пройдет несколько месяцев, в печать попадет сообщение о закупке самолетов, совершенно не пригодных для ведения боевых действий. Кто же виноват? Чан будет вынужден председателя военно-авиационного комитета Цзянь Да-цзюня сместить, отдать под суд. Не мог же Чан Кай-ши допустить, чтобы инициатором этой аферы называли его!

Чан не устает от правительственных интриг, но он еще больше жаждет боевых, военных действий и подвигов. Генералиссимус не может этого не желать.

На встрече с советскими добровольцами он объявляет о сформировании новых 20 дивизий, которые должны добиться долгожданной победы. Война, заявляет Чан, превратила Китай в современное индустриальное государство, при мирном развитии для которого потребовались бы десятилетия. Война нужна, чтобы добиться технического прогресса.

Не все было ясно советским летчикам в китайской политике той поры. Но они искренне хотели помочь Китаю и не жалели ни сил, ни своего опыта.

Антон Губенко не знал, что через несколько дней, реализуя оперативно-стратегический план, он вновь встретится с Чан Кай-ши.

Несколько дней японская авиация бездействовала, установилось затишье, и можно было наконец заняться обучением китайских летчиков. Командир отряда Алексей Благовещенский и комиссар Андрей Рытов такое затишье считали опасным. Каждый час они ожидали налета. Авиаторы продолжали изучать язык: русские — китайский, китайцы — русский. Но служба слежения и оповещения работала круглосуточно.

Установилась жаркая, безоблачная погода. Солнце беспрепятственно катилось по небу, с раннего утра до позднего вечера пекло головы авиаторов.

Летчики, техники, мотористы в тревожном волнении поглядывали на сигнальную мачту: нет ли флага боевой тревоги? И такой сигнал появился неожиданно. Сразу же в этом жутком полуденном мареве, подкравшись, появился тихий гул, который рассеивался по аэродрому. Японские летчики, не дождавшись спасающей их облачности, рискнули лететь в безоблачную погоду.

Тревога! Летчики занимают места в кабинах истребителей и по заранее продуманному варианту поднимаются в воздух.

Капитан Губенко со своей слетанной тройкой стремительно набирает высоту: это дает оперативную свободу, право быстрого и внезапного маневра, неожиданной атаки.

На горизонте Губенко замечает точки шести японских бомбардировщиков. Это его не страшит. Антон знает технические преимущества советских машин. Нужно выиграть время. Видимо, где-то на подходе новые группы японских бомбардировщиков, значит, следует поспешить вступить в схватку с первой шестеркой. Не этими же шестью самолетами они собираются разгромить одну из крупнейших авиационных баз китайских войск! Покачиванием крыльев Губенко дает приказ идти в атаку.

Истребители сваливаются сверху на тяжеловесных бомбардировщиков и открывают огонь. Воздух наполняется треском пулеметных очередей, ревом моторов. Неприятельский строй рассыпается.

Антон пристраивается к хвосту японского самолета. Противник делает отчаянную попытку уйти от преследования, ринуться в новую атаку. Губенко подходит ближе и длинной очередью бьет по кабине: вражеская машина теряет устойчивость, переворачивается колесами вверх и беспорядочно падает.

Воздушный бой захватил летчиков, вовлек в сложную неповторяющуюся круговерть. Первая победа придала звену больше уверенности, тактического натиска, боевого азарта.

Земля выкладывает знак (тогда на самолетах не было радио): «К аэродрому подходит еще тридцать вражеских самолетов». Антон усиливает наблюдение и передает своим летчикам: «Внимание! Выше осмотрительность!» И снова устремляется в бой. Пять вражеских самолетов надо сбить или обратить в бегство.

В воздух поднимается звено Григория Кравченко; тотчас на них со стороны солнца заходят пять японских истребителей, видимо, из группы сопровождения — авангардная пятерка. Звено Кравченко, не успев развернуться и занять боевое эшелонирование, уплотнить строй и установить огневое взаимодействие, оказалось под огнем неприятельских самолетов. Оценив боевую обстановку, Губенко рассыпает свое звено и дает полную оперативную самостоятельность летчикам: так легче помочь летчикам звена Кравченко.

В воздухе кружатся десятки самолетов, у каждого летчика свой замысел, своя собственная оценка обстановки, свой боевой почерк. Антон всматривается в этот клубок вертящихся самолетов, высовывает голову за козырек — свежий ветер обдувает, придает бодрости. На секунду расслабившись, Антон снимает руку с ручки управления, шевелит онемевшими пальцами. И жмет левую педаль, набирает скорость, а затем устремляется вниз. Он ловит в перекрестье прицела японский самолет, нажимает гашетку... И вдруг огненные всполохи заслоняют панораму боя. Ярко рдеющая пелена, скачущая по капоту, приближается к лицу Губенко, окутывает кабину, и он, увертываясь от обжигающего огненного вихря, клонится в сторону, спасительно закрывает глаза и тотчас ощущает падение самолета. Машина подбита. Антон слепо ловит ручку управления и, не найдя ее, безнадежно откидывается на спинку сиденья.

Японский летчик, уходя от преследования, произвел выстрел и попал в самолет Губенко. Объятый огнем, истребитель падал вниз, входил в опасное вращение.

Вражеские бомбардировщики — их осталось три, — потрепанные огнем советских истребителей, ложились на обратный курс.

Антон уловил момент, перевалился через борт, стабилизируя тело (вот когда пригодился опыт парашютных прыжков!). Оглушенный треском пулеметных очередей, отделяясь от чихающих, перегревшихся моторов, Губенко дернул за спасительное кольцо. Парашют раскрылся. Работая стропами, Антон убыстрял свое движение вниз, к земле.

Японские истребители, увидев раскрывшийся парашют, тотчас бросились к нему. Антон оказался в поединке с тремя неприятельскими истребителями. Кравченко, передав управление истребителями своему напарнику, стремглав бросил свою машину к Губенко, ведя обстрел японских самолетов. Кравченко кружил над парашютом, не позволяя врагу приблизиться.

Антон коснулся земли, снял парашютные ремни и быстро ушел в укрытие.

Григорий Кравченко прошел на бреющем над леском, где укрылся Антон, убедился в безопасности своего друга, сделал бочку и вновь ринулся в атаку.

После боя молодые китайские летчики, теряя привычную степенность, обнимали наших пилотов, хлопали их по плечу, оказывали им разные знаки внимания. Китайские офицеры косились на подчиненных: они не одобряли братания.

На 29 апреля японцы спланировали нанести удар по Ханькоу. Через сложные каналы разведки сведения об этом ударе поступили в наш штаб. Японские авиаторы летали, как правило, одним и тем же курсом, не меняя боевого построения и тактических приемов. Зная оперативные шаблоны японцев, Благовещенский ждал нападения... И скоро большая авиационная группа японских бомбардировщиков под прикрытием истребителей пошла на Ханькоу — на его военный аэродром и на школу летчиков. Японцы одним ударом хотели уничтожить главные силы китайской авиации.