Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце

Столь же обычным, как и раздача светских званий, было для Ричарда и принятие решений о назначении на церковные должности: формально на должность епископа или аббата назначал капитул, и этот порядок неукоснительно соблюдался, но выбор делался по рекомендации короля. При Генрихе II епископские должности могли годами оставаться не занятыми, а все полученные доходы отходили к нему, Ричард же этой возможностью получения денег не пользовался, более того, следил за тем, чтобы назначения происходили как можно скорее, чем и снискал похвалы клерикальных хронистов. Но это лишний раз подчеркивает преобладание политических интересов над чисто меркантильными. Ему, безусловно, было важно иметь в духовной администрации на местах своих людей, и он стремился свести к минимуму вероятность назначения на высшие церковные посты во время своего предстоявшего отсутствия. На церковном соборе в Пайпуэлле, где производились серьезные персональные назначения, 16 сентября епископства Винчестера, Лондона, Солсбери и Или получили новых пастырей. При этом только последнее досталось homo novus [47] Выскочке (лат.). и фавориту Ричарда — его канцлеру Лоншану, тогда как во главе остальных трех епархий встали те, кто своим возвышением были так или иначе обязаны прежнему режиму. Так Лондон был отдан Ричарду Фитц Неалу, известному нам по книге «Dialogue de Scaccario», а Солсбери — Хьюберту Уолтеру, также занимавшему высокий пост в прежней государственной администрации и к тому же родственнику влиятельного Глэнвилля. Последнее назначение имело далеко идущие последствия, так как это был первый шаг в карьере человека, сконцентрировавшего в последние годы жизни Ричарда в своих руках огромную власть и чувствовавшего себя уверенно и в годы правления Иоанна. Примечательно, что, подобно Маршаллу, он не демонстрировал свою преданность новому королю и выступал против назначения Готфрида архиепископом Йоркским, во-первых, поскольку эта должность в свое время предназначалась ему самому, во-вторых, потому что слишком усердные настоятели кафедрального собора нарушили процедуру выборов. Поддерживал его в этом викарий Йоркский Гуго дю Пуисэ, опасавшийся утратить свои привилегии и имевший, благодаря своим связям, хорошие шансы на успех в случае подачи апелляции в Рим.

Назначение Готфрида в силу его личных качеств грозило стремительным обострением конфликта. Церковная карьера была фактически навязана ему Ричардом, и, как утверждает Гиральд, он противился ей изо всех сил, поскольку сам строил планы на корону. Принимая во внимание его жизненный путь и происхождение, надо отметить, что впоследствии он едва ли мог стать удачной альтернативой Иоанну- отличаясь лояльностью и мужеством, он был, однако, начисто лишен политического дара, слыл редким упрямцем и обладал талантом настраивать против себя всех без исключения и причем одновременно. Возможно поэтому он проигрывал все сражения, что, однако, не мешало ему после очередного поражения тотчас же снова ополчаться на всех своих врагов с завидным упрямством, не соразмерив своих сил и возможностей ввиду неспособности трезво оценить ситуацию. И поскольку его противники также не упускали ни малейшей возможности досадить ему, Йоркский капитул, в котором он верховенствовал, стал похож на постоянно клокочущий котел ведьмы. Разумеется, сводный брат был членом королевской семьи, и ему необходимо было обеспечить соответствующее происхождению содержание, поэтому во исполнение воли отца, Ричард и назначил его архиепископом Йоркским. Назначению в этот регион способствовало также то обстоятельство, что в семидесятых годах он отличился в сражениях с шотландцами. Несомненно, в это время Ричард был уже достаточно силен, чтобы подавить любую оппозицию и запретить обращение с апелляцией в Рим. Что он и сделал, но на встрече в Пайпуэлле все же попытался найти компромиссное решение: повысив в должности Хьюберта Уолтера, он передал ему доходы от приходов Гуго дю Пуисэ в Йоркском капитуле. То, что оказавшийся в изоляции Готфрид моментально воспротивился этому решению, Ричарда нисколько не волновало. Результатом этого был уже описанный конфликт между братьями — фарс между гневным кредитором и несостоятельным должником. Впрочем, никакого вреда для государства из последующих Йоркских треволнений не получилось. В борьбе против сторонников Иоанна во время пленения Ричарда Гуго дю Пуисэ и Готфрид оказались в одном лагере.

Наконец, наметился путь решения еще одного затянувшегося церковного конфликта, с которым не мог справиться Генрих II. Архиепископ Бодуэн Кентерберийский основал в близлежащем Хэкингтоне коллегиатскую церковь, что грозило снизить доходы монашеского капитула Церкви Христа от пожертвований мирян. Обе стороны стали прибегать в своей борьбе к насильственным методам, и монахи изо всех сил старались привлечь к себе внимание общественности. Естественно, все шло к неминуемому вмешательству папы, но Ричард, подобно отцу, вовсе не желал создавать прецедент, и уже находившийся в пути папский легат, как говорят, был остановлен в Дувре королевой Элеонорой, где она удерживала его до тех пор, пока не был достигнут компромисс. После предварительных переговоров, прошедших осенью, 27 ноября состоялся помпезный въезд Ричарда в Кентербери, где назначенная им арбитражная комиссия должна была уладить спор. Кентерберийский летописец Гервасий называет короля предубежденным интриганом, поскольку, как и следовало ожидать, он встал на сторону архиепископа. Ричард поддерживал принципы регулируемого государством епископата, тогда как монахи отстаивали римский универсализм. Но Ричард дал слово, что главные требования капитула — ликвидация неофитской коллегиатской церкви и отстранение от должности неугодного им приора — будут выполнены. Однако, перед тем как объявить о достигнутом соглашении, он счел нужным предупредить монахов, чтобы те не боялись: нужно уважать чувства архиепископа. За этим последовало оглашение решения третейского суда, в котором по существу признавалась правота архиепископа — ему было дозволено строить церковь повсюду и назначать своего приора. Ошеломленным монахам не оставалось ничего иного, как безропотно смириться с предполагаемым вероломством — жалобы были запрещены. Испытывая страх перед королем, — о чем мы слышим уже не впервые, — они повиновались приказу просить прощения у архиепископа. Однако, удовлетворив таким образом уязвленное самолюбие последнего, они узнали, что тот отказался от основания своей церкви и что неугодный приор будет устранен. Но проблема еще долгое время оставалась нерешенной, 153так как коллегиатскую церковь предстояло лишь перенести в другое место, но своего король достиг — на время крестового похода, в котором должен был принять теперь участие и архиепископ Бодуэн, конфликт терял остроту.