Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце

При этом у Говдена можно найти указания на то, что в феврале 1191 года Танкред неожиданно потерял доверие к Ричарду Под предлогом многочисленности свиты его люди даже не позволили Элеоноре и Беренгарии сойти на берег в Мессине, из-за чего им пришлось повернуть к Бриндизи, Потребовалось личное вмешательство Ричарда, чтобы его мать и невеста смогли высадиться на Сицилии: 1 марта 1191 года он разыскал Танкреда в Катании. После многодневных переговоров оба короля вместе направляются в Таормину, где обмениваются дарами, создавая у окружающих впечатление крепкой дружбы, что, однако, лишь вредит Ричарду. Культурный, дипломатичный и способный в военном отношении Танкред, хотя враги и высмеивали его как горбатого выродка, вероятно, поведал Ричарду при этом о тайных намерениях Филиппа и в качестве доказательства предъявил письмо последнего. Сразу же после Ричарда у Танкреда появляется с кратким визитом Филипп, и после его возвращения в Мессину Ричард, говорят, передал ему через графа Фландрского письмо. Разразился скандал. Последнее, по крайней мере, несомненно. Это было время, когда Ричард наконец решился окончательно разорвать помолвку с Алисой. Филипп попытался связать это с историей с письмом, обвинив союзника в попытках оправдать своими измышлениями отказ от брака. За этим последовало заявление Ричарда о том, что он не может жениться на Алисе из-за ее связи с его отцом, что закончилось аннулированием помолвки в рамках уже известного нам Мессинского договора.

Версия Говдена не подтверждается другими источниками, и даже с учетом необходимости весомого обоснования Ричардом разрыва помолвки поведение Филиппа в то время не имело бы большого значения. Трудно отыскать какую-нибудь иную причину подобной инсценировки, но едва ли Ричард мог основательнее себя скомпрометировать в глазах Танкреда своим личным в ней участием. Даже если усомниться в достоверности отдельных деталей у Говдена, примечательно следующее обстоятельство: ухудшение отношений между Ричардом и Танкредом совпадает с ожидаемым приездом Беренгарии. В день ее прибытия, 30 марта, отплывает Филипп, перед этим он, согласно Ритору, изо всех сил призывает Ричарда ускорить совместное отплытие. Возникает закономерный вопрос, не пытался ли Филипп таким образом воспрепятствовать встрече Ричарда со своей невестой? Хотя Танкреда вполне мог шокировать визит Элеоноры к Генриху VI, едва ли ему следовало опасаться, что мать Ричарда хотела договориться с кайзером о совместных военных действиях против него. Альтруистическое вмешательство ради чужих целей — мотив для обанкротившейся пропаганды. И многочисленность свиты могла стать подозрительной, если в ней усматривался сигнал к началу враждебных военных действий. Так могло случиться лишь в том случае, если бы Танкред рассматривал замещение сестры Филиппа новой невестой Ричарда как признак готовящейся войны.

В течение затянувшейся зимовки Ричард прилагает все усилия, чтобы как можно больше занять своих людей: они сооружают осадные машины, ремонтируют корабли и борются с древесными червями. О нем самом нам сообщают два эпизода, которые как нельзя лучше характеризуют ею религиозное отношение к крестовому походу. Один из них представляется клирику Говдену достойным многих страниц: монах из калабрийского монастыря цистерцианцев, снискавший славу под именем Иоахима Фиорского, по просьбе Ричарда изложил ему и его теологически образованной Свите свое толкование Апокалипсиса. Ричард позволил себе изложить ряд собственных соображений и в последовавшем схоластическом диспуте о Страшном суде высказал предположение о том, что Антихрист уже мог являться в мир в лице папы Клементия III. Второе религиозное событие оказалось гораздо важнее для него. Во искупление грехов своей неправедной жизни он наложил на себя епитимью — собрав всех своих епископов, Ричард обнажился и приказал себя бичевать. Говден считал, что раскаивался он в грехах чувственности. Но что выглядит сугубо личным, таковым не является. Эксцессы подобного рода были нередки в семье Анжу. Еще на рубеже столетия граф Фулько Нерра заставил себя бичевать на Святой могиле и в экстазе даже откусил кусок камня, который в качестве трофея отвез домой. Еще большую известность приобрело самобичевание Генриха II на могиле Бекета. В данном же случае покаяние Ричарда могло означать лишь то, что оно было ему тогда необходимо. Это, пожалуй, единственное указание на то, что крестовый поход он, по всей вероятности, воспринимал не только как военный вызов, но и ощущал острое противоречие между его идеей и реальной действительностью.

Флот Ричарда, значительно увеличившийся благодаря притоку денег, полученных от Танкреда, 10 апреля 1191 года вышел из Мессины. Основу его составляли транспортные суда: гребные двухпарусные корабли, которые, по свидетельству Девиза, вмещали до сорока рыцарей вместе с лошадьми и пехотинцев, а также их годичное довольствие. Сопровождали эти транспорты, или, как их называют источники, «esnecka», несколько «busciae», трехмачтовых парусных судов двойной грузоподъемности и без гребцов, и, соответственно, более тихоходных. В одном из этих «busse» плыли Иоанна и Беренгария — сестра и невеста Ричарда. Им было выделено два корабля эскорта, и маленький конвой был выслан вперед, на расстояние видимой связи, чтобы медленный темп компенсировать форой, обеспечить безопасность и прибытие вместе с остальным флотом в пункт назначения. Прямую противоположность этим пузатым и неповоротливым, хотя и прочным, «busse» являли собой галеры. Эти укомплектованные гребцами быстроходные и маневренные боевые корабли были оснащены таранами для потопления судов противника. Выйдя в море, флот выстроился клином, в основании которого расположились галеры, готовые в минуту опасности выдвинуться вперед и прикрыть транспортные суда со всех сторон.

Многочисленный флот был надежно защищен от нападения как мусульман, так и пиратов различных национальностей, базировавшихся на островах Эгейского моря. Оставался, правда, еще один серьезный фактор риска — превратности погоды. И при описании перехода Ричарда на Кипр этому фактору — не вполне обоснованно — придавалось большое значение. Благодаря Амбруазу и Itinerarium, вторившим ему, в нашем распоряжении подробное описание перехода из Сицилии на Кипр, изобилующее сведениями о всех штилях и штормах, что позволяет сделать определенные выводы. Рассмотрим все этапы этого путешествия по порядку.

После мертвого штиля, который продолжался с самого начала путешествия, 12 апреля, в Страстную пятницу, в открытом море флот попадает в свирепый шторм. Ричард выводит свой корабль вперед в надежде, что большая восковая свеча, зажженная в фонаре на верхушке мачты, послужит остальным кораблям маяком в течение ночи. Тревогу короля о своем флоте Амбруаз сравнил с заботой наседки о своих цыплятах в минуту опасности. Но, когда 17 апреля по вновь спокойному морю они подошли к Криту, Ричард не досчитался 25 кораблей, среди которых был и «bus», в котором находились его сестра и невеста. В течение ночи Ричард высадился на северном побережье острова. На утро погода была прекрасной, и флот устремился на полной скорости дальше, к Родосу, куда пришел 22 апреля. Там Ричард сделал остановку на десять дней. Пока его спутники любовались античными памятниками, король, несмотря на свое недомогание, навел справки о кипрском «тиране», которого обвиняли в том, что он имел обыкновение причинять неприятности крестоносцам. Не исключено, что в это время Ричард посылал галеры на поиск пропавших судов, но из этого, по-видимому, ничего не вышло, что, впрочем, и неудивительно, так как шторм разметал флот еще между Критом и Сицилией, даже ближе к последней. Поэтому едва ли можно было рассчитывать на то, что отбившиеся корабли могли обнаружиться у северной оконечности Родоса.