Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце

Если Ричард знал о состоянии дел, он мог догадываться, что Конрад теперь стремится так или иначе завершить его крестовый поход. После заключения договора оба его врага объединенными силами изгнали бы его из страны, и если бы, полностью капитулируя, Ричард признал Конрада королем, его бы вежливо отослали домой: спроса на дальнейшие завоевания больше не было, — они были совершенно бессмысленны, поскольку Конрад уже заранее от них отказался. И это при намечавшемся на лето походе на Египет.

16 апреля Ричард делает неожиданный шаг — он признает Конрада правителем. А 28 апреля тот уже был мертв. Даже без злокозненной помощи французов это совпадение должно было бросить тень подозрения на Ричарда, и, учитывая описанную выше ситуацию, едва ли можно было найти более очевидные мотивы. Но послушаем еще раз Баха ад-Дина:21 апреля к Салах ад-Дину является Юсуф, посланник Конрада и сообщает ему, что его господин уже почти договорился с Ричардом, и если соглашение будет достигнуто, французы вернутся домой. Так что, если Салах ад-Дин будет и дальше затягивать заключение договора, все их прежние договоренности теряют силу. Непонятно только, зачем в подобной ситуации Конраду было еще думать о заключении договора с Салах ад-Дином, но это дает основания утверждать, что такого договора еще явно не существовало. Естественно, Салах ад-Дин поражен известием и дает понять о своем согласии — нам, правда, неизвестно, с чем, — но отсутствуют какие-либо указания на то, что Конрад предъявил ему более высокие требования. Самое правдоподобное объяснение, и не только с точки зрения Салах ад-Дина, следующее: если до этого момента не было никакого договора, то его вообще больше не могло быть — столь, казалось бы, выгодная сделка сорвалась. Своим неожиданным поворотом на 180 градусов Ричард в последнюю минуту расстроил планы Салах ад-Дина и своей инициативой вновь открыл перспективы и дал шанс крестовому походу. Будущие завоевания вновь приобретали смысл — они не были заранее преданы и проданы. Если исходить из того, что своим маневром Ричард желал предупредить угрожающе близкое заключение договора между Салах ад-Дином и Конрадом, следует признать, что он не только был хорошо информирован, но трудно не поддаться искушению усмотреть в этом оправдывающий его момент. Надо полагать Ричарду, если бы он был заказчиком убийства Конрада, в конце концов, было все равно, успел бы Конрад заключить договор с Салах ад-Дином или нет. Только если бы тот остался жив, никак нельзя было бы предотвратить фатальные последствия сделки, ведь даже если бы Конрад и захотел после отъезда Ричарда отказаться от достигнутой договоренности уступить Аскалон, то цена за это оказалась бы непомерно высокой. Это означало бы новую войну с Салах ад-Дином — уже после завершения крестового похода. Подобная аргументация, однако, не учитывала бы того, что договор этот имел бы правовые последствия не только в будущем, но и мог привести к войне непосредственно после его заключения. Следовательно, как потенциальный заказчик убийства, Ричард мог все еще этого опасаться, даже если его и не волновали бы правовые последствия, равно как и усиление подозрений на его счет в том случае, если бы Конрад умер после начала новой войны.

Какой остроты достигла ситуация весной 1192 года, можно судить по событиям в Акке. Кульминацией открытого разрыва с Ричардом, о чем мы слышим от Баха ад-Дина еще осенью 1191 года, должно было стать нападение на Акку, но гражданскую войну Конрад хотел развязать только после ратификации Салах ад-Дином договора. Между тем, Салах ад-Дин, должно быть, решил сделать нападение на Акку предварительным условием соглашения с Конрадом. Но в апреле 1192 года он мог обнаружить, что, плетя слишком тонкую интригу с тем, чтобы добиться от Конрада еще больших уступок, он упустил наиболее благоприятный момент для торга. Возможно, из-за своего великодушия он не добился падения Конрада еще в начале осени 1191 года. Во всяком случае, с тех пор Ричард был готов ко всему в Акке, и в феврале 1192 года ему удалось в последний момент подавить там очаг смуты. Теперь самое время обратиться к событиям в Акке, о которых нам повествуют английские летописцы. Но истинное значение происшедшего там раскрывается лишь, если рассматривать его в тесной связи с дипломатической активностью Конрада, о которой сообщает Баха ад-Дин. Тогда становится ясно, что речь идет не об изолированном событии, но, скорее, о согласованном между Конрадом и Салах ад-Дином первом шаге по совместному пути, о своеобразном стимулировании Салах ад-Дина к заключению договора. Союз этот, таким образом, не представлял в тот момент для Ричарда теоретической угрозы, поскольку уже понимался как заключенный, и исходя из этих предпосылок он и изменяет так резко свой политический курс.

И когда мы теперь слышим, что Конрад должен был напасть на Акку, что генуэзцы хотели открыть ему городские ворота и что Ричард выжил французов из города, то сразу же вспоминаем сообщение Говдена о том, что Акка была разделена между королями и, более того, что Филипп передал свою часть маркграфу. Но теперь мы видим, что Конрад не только не имел доступа в город, но и что в начале весны 1192 года там вовсе не было французской военной администрации. Таким образом, «передача» Конраду состоялась, видимо, только на словах, причем тот же автор сообщает, что заложники были переданы под охрану Конрада, — ему и никому другому, — и если Филипп, как бы невероятно это ни звучало, половину Акки все таки «передал», то передача эта так и осталась всего лишь формальным актом, так как фактической передаче сумел воспрепятствовать Ричард. Но и это еще не все: французы, должно быть, в какой-то момент были вытеснены из военной комендатуры города, поскольку после падения Акки раздел между королями, несомненно, включал в себя и командную власть. Но прав ли в этом случае такой автор, как Ансберт, упрекавший Ричарда в заносчивости на том основании, что после падения Акки тот якобы потребовал единоличной власти над завоеванным городом? То, что, как мы увидели, во время присутствия Филиппа было невозможным, сбылось после его отъезда.

В первой половине октября 1191 года Ричард отправляется по различным делам из Яффы в Акку. Он вел за собой отставших от войска, а также, по сообщению Баха ад-Дина, прихватил все, что ему принадлежало в городе. От Амбруаза мы узнаем, что Ричард еще взял с собой в армию Иоанну и Беренгарию. Это наводит на мысль о том, что он больше не считал город безопасным местом, и, так как в то время он, вероятно, узнал о контактах Конрада с Салах ад-Дином, эти меры предосторожности вполне понятны. Самое позднее с этого момента гарнизон, впрочем, очень слабый, — как узнал Баха ад-Дин от бежавших пленных — находится, как нам представляется, исключительно под командованием англичан. Но еще и после выхода армии из Акки 21 августа Говден сообщает нам, кому Ричард передал власть в городе, об участии в командовании французов ничего при этом не говорится. Уже в это время, то есть через три недели после отъезда Филиппа, французское командование по финансовым причинам оказалось в положении, позволившем Ричарду исключить его из военной администрации Акки. Утверждения французских и профранцузских источников о том, что перед отъездом Филипп якобы оставил приличную сумму, следует рассматривать как нелепую басню, равно как и заявления английских источников о том, что щедрость Ричарда простиралась на всех, в том числе и на французов. На самом деле, это могло касаться только отдельных, присоединившихся к нему французских дворян и рядовых солдат, но не верховного французского командования. Герцог Бургундский одобрил казнь заложников, но неполученный за них выкуп существенно сказался на полевой казне французов. Еще летом 1191 года Гуго Бургундский, как сообщает Амбруаз, обратился к Ричарду за займом, в обеспечение которого он якобы должен был выставить тех заложников из французской доли, которых пощадили. Речь шла о 5000 марок серебром. Говден сообщает, что в феврале 1192 года Ричард потребовал у герцога возвратить 1500 фунтов, что соответствовало 2250 серебряным маркам. Поскольку герцог не мог заплатить, то должен был отдать в залог Каракуша, бывшего коменданта Акки. Случайно Баха ад-Дин сообщает нам сумму выкупа, полученного в конце крестового похода Ричардом за освобождение Каракуша — 80000 динаров, а его коллегу, аль-Мацггуба, по утверждению Имад ад-Дина, освободили за 50000 динаров. Эти суммы разительно несоразмерны со скромной величиной займа, но, в конце концов, Амбруаза нельзя признать авторитетом в денежных делах, а Говден информацию о событиях 1192 года получал уже не из первых рук.