Дмитрий Урнов - На благо лошадей. Очерки иппические

Тот же Миша, правда, велел мне выбранную им половину рукописи переименовать. Через коридор от спортивной редакции находилась редакция «Жизни замечательных людей», так что «Жизнь замечательных лошадей» могли воспринять как намек. На что намек? Кто жил тогда, тому объяснять не требуется. Намек и – этого достаточно. В результате, после некоторых проб и ошибок, появилось название «По словам лошади». Вскоре получил я письмо еще одного литературного собрата и тезки, Дмитрия Шестакова, он писал: «Слышал о Вашей книжке «Словами лошади»…». Эх, сказали мы с Мишей, вот как надо бы назвать! Но Лешка Шторх уже успел сделать обложку, а главное, пока после Мишиных внушений не очнулось начальство, подписавшее последнюю корректуру, мы поспешили отправить чистые листы в печать.

Вторая половина – «Кони в океане» – вместе с новыми очерками появилась позднее в другом издательстве – «Советская Россия» (редактор Ада Перепелицкая). «Приз Бородинского боя» в «Советском писателе» не издали, а сразу переиздали. «Мы же тебя не издавали!», – жаловался Главный редактор, мой сокурсник по Университету. Редактором книги был тоже мой сокурсник Владимир Стеценко. Мы все трое были с одной студенческой скамьи, секретов между нами не существовало, и я ответил: «Это Володя». «Да, – вздохнул Главный, – Его не остановишь». И Володя обладал даром волхования, его тактикой был тоже своего рода гипноз, но другого стиля, чем у Миши. Миша брал правдоподобием выдумки, Володя действовал в духе фокусника-иллюзиониста, который отвлекает внимание публики действиями, не относящимися к делу, а сам тем временем переправляет целехонькую, будто бы напополам распиленную девицу из одного ящика в другой. Так мой «Бородинский бой», минуя план изданий, попал в переиздания и вышел в свет.

А название «Жизнь замечательных лошадей» оказалось восстановлено «Московским рабочим», но то была уже самостоятельная книга, с другим составом, включавшая повести «Железный посыл» и «Похищение белого коня». «Как могла твоя книга выйти?» – недоумевали собратья-литераторы, и не рискованность содержания казалась им поразительной. В то время не только цензуры уже не существовало – переставали одно за другим существовать издательства. «Жизнь замечательных лошадей», увидевшая свет благодаря еще одному моему другу университетских лет, редактору Софье Митрохиной, оказалась в «Московском рабочем» едва ли не последней книгой. Но когда она все-таки вышла, я об этом только слышал, очутившись в тот момент за океаном (а домой мне казалось возвращаться опасно, см. выше «Великосветский визит»). Всё что я тогда получил, были некие «от жилетки рукава» – суперобложку без книжки: кто-то из работников уже угасшего издательства ехал за границу и захватил несколько суперов с собой: «Такие, брат, времена: лопай что дают!» А книжка где? Неизвестно. Выразительная лошадиная голова на суперобложке словно смеялась надо мной: накося, выкуси! В то время я странствовал с лекциями от университета к университету, и всюду, куда я ни приезжал, если поблизости обнаруживался ипподром или хоть какая-то конюшня, я пристраивал там дразнившую меня своей яркостью суперобложку. Каким образом? Связи! Стоило назвать, как пароль, имена конников, каких я когда-то знал, и передо мной открывались двери любых конюшен. К тому же суперобложка – картина! Кто же из конников откажется повесить такую замечательную головку на стену? Когда же чуть ли не по всей стране от Северной Дакоты до Виргинии, где только было можно, «картина» оказалась водворена, некая добрая душа привезла соответствующее число полагавшихся мне экземпляров книги. Без суперобложек, естественно. Зато я узнал, наконец, имя художника, сделавшего столь эффектное оформление – Алексей Глухарев. Ныне выпуск под одной обложкой моих иппических очерков предпринимается по инициативе НП «Содружество рысистого коневодства». Руководству «Содружества», Председателю Правления, генералу Николаю Васильевичу Исакову, Первому вице-председателю, мастеру-наезднику, кандидату сельскохозяйственных наук, Алле Михайловне Ползуновой и Ответственному секретарю Олегу Александровичу Горлову приношу сердечную благодарность. Выходит книга в Издательстве имени Сабашниковых. Книги, выпущенные Сабашниковыми, служили нам учебными пособиями с университетских времен – ещё одно из тех совпадений, в знаменательность которых я верю, хотя и не всегда догадываюсь, что они знаменуют.

…Некогда, в 60-х годах, подвернул колено мастер троечной езды Владимир Фомин, и с тройкой в Америку послали меня. Сорок два года спустя, две недели тому назад, в одиннадцать вечера, раздается звонок – генерал Исаков: «Попал я в больницу. Поезжайте вместо меня в Нью-Йорк на совещание председателей рысистых сообществ». По электронной почте Олег Горлов мне прислал отчет Ползуновой, она приехать тоже не может и по той же причине нездоровья. Совершаю эволюцию от кучера до представителя среди руководителей рысистого дела. По тексту Ползуновой докладываю, дополняя воспоминаниями полувековой давности. С начала выхода наших рысаков на международный круг в середине 50-х годов я помню лошадей и людей, которые для большинства участников совещания, важных персон в международном беговом мире, составляют предания старины глубокой. В совещании участвуют Англия, Канада, Новая Зеландия, Норвегия, Россия, Финляндия, Франция, Швеция, и США. Из Германии официальные лица тоже не приехали, однако отчет прислали. Проходит совещание накануне розыгрыша Приза Гамблетониана. Это – крупнейший традиционный приз, учрежденный в 1926 году, для Америки возраст исторический. Каждый из участников говорит о состоянии рысистого коневодства и рысистых испытаний в его стране. В итоге участники совещания приходят к единодушному мнению: условия в разных странах разные, а проблемы одни и те же. Падает посещаемость ипподромов, растет употребление допинга, изготовляемого, среди прочего, из змеиного яда и желез улитки (их особенно трудно уловить), то и дело подменяют лошадей, подставляя фальшивых, как это было во времена, о которых написан «Изумруд» Куприна и «Серебряный-Блеск» Конан Дойля, но теперь подставляют и подменяют так, что без анализа ДНК не обойдешься и проходимцев не поймаешь. Представитель Англии рассказывает историю, как к нему с покаянием явился ловкач, вроде брата Бутовича, и сказал: «Вы не там и не то ищете».

Падать посещаемость ипподромов повсеместно, в Европе и Америке, начала с конца 60-х годов, когда введена была система ТЗПИ – тотализатора за пределами ипподрома. Оборот и объем ставок увеличился и продолжает увеличиваться, в особенности с тех пор, как система, через электронную связь, стала международной, а публики на трибунах становилось и становится всё меньше. На крупнейших ипподромах, уже не говоря о некрупных, беговые дни, бывает, проходят почти или даже вовсе без публики. Этим обстоятельством пользуются так сказать «враги» ипподромов – строительные компании, они зарятся на обширные территории, на которых расположены ипподромы и беговые конюшни.