Олег Смирнов - Эшелон (Дилогия - 1)

Допивая кофе, Ермолаев пятками нашарил под столом слетевшие шлепанцы, без промаха сунул в них ноги. Лидия Васильевна сказала:

- Еще кофе?

Ермолаев накрыл чашку ладонью: "Мерси, мамочка" - и поднялся, расправил плечи. Был он невысок, плешив, голубоглаз - под цвет голубой трикотажной майки, которая обтягивала его мускулистое, смягченное слоем жирка тело. Он потягивался, разминал мышцы груди, спины и рук и одновременно шевелил пальцами в войлочных шлепанцах, ощущая в ногах мокрое тепло. Ей-богу, субтропики. А тепла хочется сухого, потому что некогда у него был нешуточный ревматизм. Давненько, правда, но кто поручится, что рецидив невозможен?

Ермолаев надел на голову сооруженную из газеты треуголку, скрестил руки на груди, распушил клочковатые брови и сказал:

- Наполеон при Аустерлице.

- Ладно уж, - сказала жена. - Бери лопату.

- Есть брать лопату, Лидочка! Ты со мной, Петя?

- Да, Алексей Алексеевич.

"Не хочет называть меня отцом, привык к своей безотцовщине, - подумал Ермолаев. - Ну, и я перестану звать его сыном.

Что ж, Петя так Петя..."

Он подхватил лопату, сам себе скомандовал: "На плечо!" - и, ловким взмахом кинув ее на правое плечо, пошел в угол сада.

Поблизости, за березовой изгородью, на грядке ковырялся сосед в полосатой пижаме и соломенной фермерской шляпе. Увидев Ермолаева, он разогнулся, блеснул очками, и Ермолаев привычно угадал: щурится и за стеклами очков, настолько близорукий. Сосед сказал:

- Доброе утро, голубь.

- Привет! - Ермолаев примерился к лопате. - Как спалось, Леонард Иванович?

- В лучшем виде. - Сосед снова склонился над грядкой, затюкал тяпкой.

"Доцент! С тяпочкой несподручно", - подумал Ермолаев и поплевал на руки.

Надо бы прочистить сток от сарая до уличной канавы. Чтоб дождевая вода не застаивалась на участке. На часок работы.

Хекпув, Ермолаев вонзил лезвие лопаты в рыхлый, наносный грунт, поддел и отвалил кучу суглинка. Хекпул и опять вонзил.

Пальцы накрепко сжимали отполированную твердь черенка, переливались мышцы под жирком, ровно, не озабоченно стучало сердце. Над головой синело небо с пепельными облаками по горизонту, на краю поселка зеленел лес, а за лесом, вдалеке, дым валил из заводских труб, но сюда дым не доходил, таял в березовых и дубовых рощах. Лесной воздух влажный, тяжелый, однако чистый, этого не отнимешь. Все-таки тут благодатно. И с землей возиться благодать.

Оттого и веселость на душе, и сила в теле. Как будто давно и навсегда оторвался от канцелярского стола. А оторвался лишь вчера - и до понедельника. Сколь же люба ему дорога от Курского вокзала до поселка! Электричка погукивает, идя на проход, вагон резко покачивается, и за окном кружат поля и леса и мелькают дачные поселки. Ермолаев знает, что в этом поселке он увидит строящийся магазин - стропила торчат, как кости скелета, - в том поселке увидит пруд, облепленный рыбаками, и вытоптанную футбольную площадку с покосившимися воротами - на них накинуты рваные рыбацкие сети, - в том поселке увидит на витрине аптеки рекламный плакат: девочка, улыбаясь, пьет из столовой ложки рыбий жир, она так довольна, что самому хочется отведать этого снадобья!

Субботний вечер он с женой и Петей просиживает на террасе, пьет чай с сахаром вприкуску, шелестит газетами, слушает птичье пенье и лягушиное кваканье, перемежаемое жеманными романсами Клавдии Шулъжепко с участка напротив, через дорогу, - и не работает. Нисколечко. Работать - с воскресенья, с утра. Ложится оп рано и засыпает мгновенно, и сны ему снятся приятные, развлекательные. То будто он выиграл по лотерее велосипед (куда его ставить - в доме и так два велосипеда), то в него влюбилась девица (модная, расфуфыренная), не дает проходу, то яблоки на участке уродились небывалые, с детскую голову (в руках не удержишь, роняешь на пол). А сегодня привиделось: нет у него плешины, есть пышная, кудрявая шевелюра. Проснувшись, он поглаживал затылок и поймал себя на мысли: где мои молодые годы? - и сразу развеселился, потому что к молодости возврата быть не может, закон природы, но приснится же такое забавное.

Ермолаев сгибал поясницу и разгибал, нажимая стопой на лопату, подхватывал суглинок и отбрасывал, и сток очищался, походил на маленькую траншею, и растревоженная земля пахла парным молоком. На лбу выступил пот, щекоча, стекал по щекам и за ушами, по шее, на губах - соленый привкус. А соскучившееся по труду тело требовало: еще, еще!

Он углубил сток, дойдя до улицы, до кювета, и оставив небольшую перемычку у самой лужи. И когда позволил Пете разрушить эту перемычку и зашагал вдоль стока, грязно-белая от застойной пены, словно замылившаяся, вода побежала вслед за ним, как прирученная. А он глядел на нее сбоку, вдыхал запахи парного молока и думал: "Благодать!"

Затем Ермолаев обламывал и обрезал сухие ветки на сливах и яблонях, Петя сгребал их в кучу. Чиркнув спичкой, Ермолаев поджег, и затрещало, и вскинулся сизый дым. Затем, присев на корточки, начал обрывать усики у клубники, попадались спелые ягоды - их в корзиночку. Жена и пасынок тоже занялись клубникой. Лида разделась, осталась в лифчике и трусах.

С улицы прохожие, в большинстве свои парни-дачники, посматривали поверх заборчика на полные загорелые ноги жены, но она не стеснялась. Ермолаев усмехнулся и снял брюки и майку.

Так-то лучше - в трусиках. Не столь жарко, и подзагоришь, это полезно.

Клубничные кусты пластались на грядках - зелень листвы в красных крапинах ягод. Пальцы скользили по шершавым прогретым листьям, ловили усики, пачкались зеленым. Прочь эти усики, чтоб не забирали себе животворящие соки:! Он не удержался, сорвав мясистую клубничнику, сунул в рот.

- Мамочка, не сердись: только одну!

Жена подняла голову и не ответила.

- А вторую Пете... Держи!

- Спасибо, Алексей Алексеевич.

Вежливый - аж некуда. А от Ягодины будто повеяло лесной свежестью. Люба ему эта ягода, крупная сладкая клубника. И хочется заботливо уходить ее, пусть растет, зреет, набирает силы, да здравствует живность. И когда отламывал или отпиливал ножовкой ненужные яблоням и сливам сучки, он думал о том же:

помогаю живому, пускай себе зеленеет и плодоносит вся эта живность, любо ему помогать всем этим кустам и деревьям.

Кусты и деревья! По углам участка, как сторожевые вышки, высились матерые, развесистые березы, при раскорчевках сохранили и рябину с калиной - вокруг дачкп; вот деляны с яблонями, вон - со сливами, по-над забором крыжовник - так называемый виноградный сорт, созревшие ягоды напоминают темно-красные виноградины. Труда вложено в это немало и еще будет вложено:

окапываешь, рыхлишь, пропалываешь, удобряешь, подбеливаешь стволы, опыляешь, поливаешь, обрезаешь сухостой и чего еще не делаешь. Но все оно - в радость, ибо общаешься с землей, с природой и как-то пособляешь им. Живите, кусты, деревья, цветники, живите, птицы, лягушки, стрекозы!..