Александр Бушков - Иван Грозный. Кровавый поэт

История «собирания» земель Москвой, в общем, достаточно известна, и нет нужды подробно пересказывать это многотомное уголовное дело. А вот о заварухе, вспыхнувшей на Руси в первой половине XV в., как раз имеет смысл рассказать подробнее – потому что это была последняя крупная феодальная смута, возвращавшая страну во времена феодальной раздробленности. Если бы увенчалась успехом, конечно. Но, следует сказать заранее, не увенчалась…

На Москве тогда правил великий князь Василий II – еще без всякого прозвища. Зато прозвища имелись у двух его двоюродных братьев: Василия Косого и Дмитрия Шемяки. Так мы их и будем называть, поскольку фамилий у князей не имелось, по номерам их тогда не именовали, а в бесконечных Иванах и Василиях можно с непривычки запутаться…

Популярно объясняя, Косой с Шемякой давно уже задумывались: а они-то чем не великие князья? И осанкой, и родословной оба ничем не хуже Васьки… Обычное дело для тех времен, для всей Европы: какую страну ни возьми, сыщется масса народу, который может претендовать на престол…

Случай помог сдвинуть дело с мертвой точки. История эта могла бы показаться принадлежащей перу Дюма, но в том-то и смак, что она произошла на самом деле…

Василий как раз женился – и на свадебный пир, естественно, позвали всех родичей, в том числе Косого с Шемякой, ради такого случая разрядившихся в пух и прах. Уставились все на Косого – и ахнули…

Лет шестьдесят назад у Дмитрия Донского прямо на свадьбе самым вульгарным образом увели золотой пояс – большой ценности вещичку, из тяжелых золотых цепей, усыпанный драгоценными камнями и самоцветами. Вроде бы и вор был прекрасно известен – не плутоватый лакей, а важная персона, некий тысяцкий (чин немалый) Василий – но почему-то никто тогда не потребовал краденое назад, и он осел у князя Дмитрия Суздальского. И вот теперь этот самый пояс увидели на Василии Косом…

Мать Василия II Софья, не склонная разводить дипломатию, тут же подбежала к Косому и сорвала пояс с криком:

– Отдавай, ворюга! Знаем мы всю вашу уголовную семейку…

Позор, конечно, был невероятный – тем более что лично Косой был ни в чем не виноват, когда пояс крали, его еще и на свете не было, и эта драгоценная вещичка ему досталась в наследство от отца. Косой с Шемякой незамедлительно покинули празднество, бормоча что-то вроде: у самих револьверы найдутся…

Тут же собрали войско и браво выступили в поход на молодожена (инцидент с поясом, понятно, оказался всего лишь удобным предлогом). Войско возглавил отец Косого и Шемяки, князь Юрий Дмитриевич. Началась гражданская война, ненароком затянувшаяся на двадцать лет…

Интрига была в том, что Юрий Дмитриевич и отец Василия II, Василий Дмитриевич, были братьями и по древним русским обычаям после смерти старшего брата престол должен был занять Юрий. Но Василий желал распоряжаться уже по-новому – своей волей. Вот и назначил наследником престола как раз младшенького. Что было ближе не к патриархальной старине, а к европейской практике: кому король пожелает оставить трон, тому и оставит…

Юрий подступил к Москве, жители которой без всякого сопротивления открыли ему ворота (потом «старая партия» еще дважды будет вышибать Василия из Белокаменной). Василий бежал в Нижний Новгород и от безысходности решил было удалиться на постоянное жительство к татарам, справедливо полагая, что достать его там будет трудновато: татары, как всякие дикари и варвары, о чести имеют самое высокое представление и доверившихся им беглецов не выдают…

Но тут Юрий умер. Как ни удивительно, своей смертью. А воспрянувший Василий собрал рать и пустился восстанавливать справедливость. Взял Василий Косого в плен и, недолго думая, приказал выколоть ему глаза.

В нашей популярной исторической литературе есть, я бы так назвал, «благостное» направление – его сторонники о самых подлых и кровавых делах повествуют с удивительной мягкостью. Один такой гуманист историю с ослеплением излагает так: «Василий II, человек незлобивый, однажды не сдержался и повелел ослепить Василия Юрьевича, попавшего в плен». Очаровательно. Добрейшей души был человек, кошек любил и нищим подавал щедро – но вот не удержался, бывает. Как в анекдоте про забитого мужа, однажды огревшего жену сковородкой. Очень уж обстановка сложилась располагающая: жена стояла спиной, входная дверь распахнута настежь, сковородка под рукой – ну как тут удержаться?

Ослепший Василий Юрьевич от участия в политическом процессе отказался навсегда – но зрячий Шемяка продолжал войну. Его войска взяли Москву (опять-таки при крайне вялом сопротивлении жителей). Попавшему в плен Василию Васильевичу три дня перечисляли его грехи, а потом заставили целовать крест в том, что он навсегда отрекается от великого княжения (торжественней, чем целование креста, клятвы тогда не имелось). Для надежности и ему выкололи глаза, как он давеча Косому, – и сослали в монастырь. Тогда-то Василий и получил прозвище Темный.

Правда, в отличие от Косого, Темный и ослепши продолжал мечтать о реванше. Благо монастырский игумен Трифон, человек в юридическом крючкотворстве изощренный, просветил слепца: не имеет, мол, никакой юридической силы клятва, вырванная силою… Обрадованный Василий возопил:

– А действительно, чего это я?! Силком заставили, ироды!

Тут подоспела группа бояр, которые решили ставить именно на Василия, пусть и слепого. Главным у них был человек с примечательным прозвищем Стрига. «Стрига» в древнеславянской мифологии – это кровососущий упырь. Что должен был наворотить в жизни человек, чтобы заслужить такое прозвище, остается только догадываться…

Теперь уже Шемяку вышибли из Москвы. Он поцеловал крест на то, что драться за престол более не будет.

А отъехав подальше, в духе того времени спохватился: чего это я!? Силком заставили, ироды! И принялся собирать войско…

Тут уж команда Василия решила, что с этим затянувшимся делом пора кончать решительными методами. В Нижний Новгород, где обосновался Шемяка, отправился московский дьяк Степан Бородатый. Он склонил на свою сторону шемякинского боярина Ивана Котова – вероятнее всего, с помощью тех аргументов, что чеканятся из золота и при встряхивании в ладони издают приятный звон. Котов, наверняка с помощью тех же аргументов, убедил повара, оставшегося для Большой Истории безымянным. Повар красиво зажарил курицу, напихал туда яду и подал Шемяке. Шемяка курицу съел – и до десерта уже не дожил. Интересно, что весть об этом событии привез Василию Темному подьячий Василий с символической фамилией Беда (судя по дождем пролившимся на него милостям, он был не просто почтальоном, а активным участником операции).