Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Трагедии на профессиональном поприще в конце 1986 г. дополнились личными потерями. 10 ноября умерла мать Лэйнга Амелия. Последние годы своей жизни она жила в полном одиночестве: без общения с родными, без привычных вещей. Она избавилась от всего, в доме были лишь белые стены, кровать, стол, несколько стульев и телевизор. Она любила лишь телевизор и не уставала повторять, что он изменил ее жизнь, – теперь она могла видеть, что представляет собой мир за пределами ее комнаты. За несколько лет до этого Амелия послала Лэйнгу прощальное письмо, в котором умоляла его больше никогда не искать связи и встречи с ней и говорила, что больше никогда в жизни не желает его видеть. В ответ она получила листок бумаги, на котором было нарисовано большое сердце, а под ним стояло одно-единственное слово – «обещаю». Обещание он сдержал, ибо встретились они только на ее похоронах.

Пытаясь как-то справиться со свалившимися на него несчастьями, Лэйнг начинает работу над новой книгой «Обман любви». Тема любви, имплицитно присутствующая во всех его произведениях, теперь наконец-то стала объектом специального исследования. По сути, эта книга была задумана еще в 1982 г., но только ближе к середине 1980-х гг. Лэйнг вплотную приступил к исполнению замысла. В декабре 1986 г. был готов первый черновой набросок, в мае 1989 г. книга была полностью завершена, оставалось только выправить некоторые стилистические моменты. Лэйнг работал над правкой вместе со своим секретарем Маргерит, и для улучшения чувства стиля они читали друг другу сонеты Шекспира. Планировалось окончательно закончить с правкой текста в 1989 г., а затем отдать рукопись для чтения и критических замечаний Теду Хьюзу, поэту-лауреату Англии. Однако эта книга так и осталась неизданной.

Сам Лэйнг считал эту работу самой оригинальной своей работой после «Разделенного Я» и «Узелков». Объясняя, чему она посвящена, он любил рассказывать историю, которую услышал от одного из своих коллег. Его пациент спрашивал совета о возможности продолжения отношений с одной леди, которую тот недавно повстречал в поезде. Дело было в странном совпадении. Его глаза повстречались с глазами приятной незнакомки как раз перед прибытием в пункт назначения, они даже не успели обменяться ни словом, а лишь передали друг другу номера своих телефонов. Через несколько дней эта незнакомка сообщила, что ровнехонько в 3.32, в то время, когда перед выходом на их станции их глаза встретились, у ее мужа случился сердечный приступ [471]. Такие коллизии любви и отношений его и интересовали.

Существовало множество версий «Обмана любви». Лэйнг постоянно перерабатывал книгу, и часто одна версия отличалась от другой. Во всяком случае, Адриан Лэйнг говорит о книге из шести глав, Теодор Иттен, ссылаясь на Архив Лэйнга в университете Глазго, излагает план версии № 8 от 1988 г., названной «Обман любви и любовь к обману» и состоящей из десяти глав в 192 страницы.

В эту книгу вошли некоторые фрагменты написанной ранее (в 1967 г.), но так и не опубликованной книги «Шизофрения: болезнь или стратегия», касающиеся грамматики отношений. Лэйнг здесь отходит от двухэлементных отношений и развивает исследование треугольников отношений отца, матери и ребенка, связывая эти взаимодействия с другими разновидностями коммуникации, в которые человек вступает в детстве и во взрослой жизни. Фактически, Лэйнг развивает проект картографии. Теодор Иттен приводит следующий отрывок из рукописи, хранящейся в отделе коллекций университета Глазго:

Если мы как «а» «b» или «с» изучаем ситуацию/треугольник (t) и находимся внутри нее, нет никакой возможности сформировать такую картину, в «истинности» которой мы бы были уверены. Извне «t» может быть сформирована другая картина, но она будет более узкой. Вопрос о том, можно ли находиться одновременно и снаружи, и внутри этого, я оставляю открытым. Моя картина «t» изнутри – сама является частью «t» и моя («а») картина картины «b» моей («а») картины картины «с» является частью «t»… [472]

Как видим, Лэйнг по-прежнему играет с тотализацией и пытается вписать ее в картографический проект.

Исследование представлений древних и современных философов совмещается в работе с собственными наработками Лэйнга. В итоге она дает не только широкий обзор философии любви, но и продолжает идеи предшествующих книг Лэйнга. Он пишет о страсти и верности, ненависти и ревности, предательстве и мести – обо всем том, что, на его взгляд представляет различные грани любви, уделяя пристальное внимание не позитивным, а негативным, низменным ее сторонам. Примечательно, что в этом проекте он движется в том же русле, что Мишель Фуко. В чем-то он развивает его идеи, в чем-то повторяет его путь, оставив после смерти неизданную книгу о любви и сексуальности.

Лэйнг надеялся на эту книгу так же, как надеялся на все остальные. На заработанные с ее помощью деньги он планировал купить для свой семьи дом в Шотландии. Там бы он снова занимался частной практикой и писал. Однако эта книга вряд ли повторила бы успех ранних работ: литературный агент Лэйнга связывался с некоторыми лондонскими издательствами, и они высказали сомнение относительно ее широкого успеха.

Кроме любви, во второй половине 1980-х Лэйнг обращается и к другим вечным темам, в частности, начинает все больше и больше говорить о вере и о Боге. В мае 1986 г. в «The Times Literary Supplement» выходит его статья «Бог и психиатрия», в которой он пытается рассуждать о Боге с позиции психиатра:

Я намерен писать о Боге с позиции психиатра-теоретика и психиатра-практика. Но мы не можем сколь-либо глубоко погрузиться в тему, если не оговорим то, что мы вкладываем в слова «Бог» и «психиатрия». Давайте начнем с самого простого. Я негативный богослов. Я могу определить Бога только через то, чем он не является. Он не подпадает ни под одно понятие, которое я могу помыслить. Он не мужчина и не женщина, не то и другое одновременно. Его нельзя назвать никаким именем из тех, которыми нам бы хотелось его именовать, включая и «он». В то же время я верю в Бога, потому что не могу представить, что Бытие, превосходящее мое воображение, мышление и опыт Бытия-как-Такового, может не быть. По причине отсутствия всяких наименований я верю в Бога [473].

Священник и друг его последних лет Дональд Макдональд после его смерти утверждал, что в свои последние годы Лэйнг вернулся в лоно церкви. В это, правда, трудно поверить. Бог Лэйнга был достаточно своеобразным. Одна из его пациенток Мина Семьен рассказывает:

Однажды когда я спросила его: «Когда Вы молитесь, к кому Вы обращаетесь?» Он ответил: «Действительно, к кому?» Через несколько лет я как-то услышала, что он сказал: «Молитва – это слушание тишины собственного сердца, ожидание или сосредоточение, которые не требуют ничего конкретного. Невозможно получить большее» [474].