Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Последние годы Лэйнга были отражены не только на аудио, но и на видео. Приблизительно тогда же Томас Шейндел и Кирк Тугае снимают телевизионный фильм под названием «Did you used to be R.D.Laing?», вышедший на экраны в 1989 г.

В 1988 г. Лэйнг вместе с Брайаном Бейтсом развивает проект нового журнала под названием «Шаман: Международный сетевой институт шаманских исследований и терапии». Предполагалось, что Лэйнг будет отвечать за «терапию», Бейтс – за исследования. Задача издания состояла в интеграции шаманского мировоззрения с новыми парадигмами европейского мышления и в адаптации шаманского модуса бытия для разработки новых исследовательских и терапевтических подходов. Совместно с Теодором Иттеном он затевает новую книгу «Политика истины», планируя продолжить серию своих «Политик».

В 1989 г. Рональд вместе с Маргерит задумывают большое путешествие: планируют посетить Санкт-Гален, Цюрих, Лондон, Райнбек (США), Афины, остров Крит, Амстердам, Антверпен, Брюссель, Нью-Йорк, Филадельфию, Париж, Рим, Болонью, Милан и Мельбурн. Однако завершить его Лэйнгу было не суждено.

Несмотря на то что жизнь, казалось, шла к своему закату, смерть Лэйнга стала внезапной. На последней неделе августа 1989 г. он проводил уикенд в Сен-Тропезе, на юге Франции, у своего весьма обеспеченного приятеля Боба Файерстоуна, компанию ему согласились составить дети Ютты – Адам и Наташа. Днем 23-го августа они с Файерстоуном держали продолжительный теннисный матч в одном из теннисных клубов. Внезапно Лэйнг почувствовал себя плохо и сказал Бобу, что вынужден прервать партию и немного отдохнуть. Он сильно побледнел. Были посланы телеграммы Маргерит, позвонили Наташе. Но никто из них не успел. Когда примчалась Наташа, он был уже мертв. Несколькими минутами ранее сильно перепуганный Файерстоун спросил слабеющего Лэйнга: «Может, вызвать врача?» и услышал в ответ: «Доктор, какой к черту доктор». Что ж, это были последние слова, достойные антипсихиатра.

Лэйнг похоронен в Глазго – городе, где он родился, вырос и начал свой профессиональный путь. На его надгробье начертаны строки из предисловия ко второму изданию «Разделенного Я» с аллюзией на Боба Дилана: «Хоть я и старею, теперь я моложе» [480].

Надо признать, что наследие Лэйнга при относительном обилии критических публикаций проштудировано недостаточно подробно. Так, Гэвин Миллер начинает свою книгу о Лэйнге следующими словами:

Психиатр Рональд Дэвид Лэйнг, родившийся в 1927 г., был, возможно, самым значимым широко известным шотландским интеллектуалом двадцатого столетия. Когда он скончался 23 августа 1989 г., в возрасте 61 года, поминальные мероприятия были проведены в Лондоне, Нью-Йорке и многих других городах по всему миру. В XX в. в Шотландии подобную известность и значимость снискал, пожалуй, только педагог А. С. Нилл (1893–1973). В настоящее время деятельность и идеи Лэйнга (как и таковые Нилла) в его родной стране забыты, а об их шотландском интеллектуальном и культурном фоне, сформировавшем и окружавшем их, часто забывают. Не существует никакого Института человеческих отношений Лэйнга [481], ни одна из университетских кафедр психиатрии не названа его именем. Нет ни одной мемориальной доски там, где он родился и вырос [482].

Виной этой неизученности – мифы, которые окружали его при жизни и окружают его творчество уже после смерти. Все дело в том, что Лэйнг был весьма нестандартным мыслителем, идеи которого можно с трудом вписать в рамки какой-либо одной науки или сферы культуры.

Лэйнг был яркой личностью и не оставлял равнодушным никого, кто хотя бы раз в жизни пересекался с ним. Он был необычайно обаятелен, ярок, интеллектуален, независим и индивидуален. Если мы посмотрим на фотографии и видеозаписи середины шестидесятых, то увидим настоящего гуру, пророка и прирожденного лидера, поистине харизматического человека: свободного и открытого, естественного и уверенного в себе.

Люди, которые встречали его, давали разные описания. Джеймс Гордон вспоминал Лэйнга начала 1970 г.:

В его одежде была своего рода небрежная умеренность: темный жакет и брюки, которые, казалось, не очень сочетались с черной водолазкой и черными несколько поношенными мокасинами. С одеждой контрастировало лицо: бледное, строгое, с крупными чертами, выдающимся высоким лбом; каштановые волосы, удлиненные, седеющие, были отброшены назад. Его блестящие, глубоко посаженные глаза, казалось, пристально вглядывались во что-то за моим стулом. <���…> В его голосе проскальзывал сильный шотландский акцент… [483]

«Я любил его веселость, его принципиальность, его искренность, бесстрашие, его умение оставаться самим собой и способность быть простым, без притворства» [484], – вспоминает Стивен Киралфф.

О Лэйнге ходило много легенд, и отделить миф и реальность по отношению к его персоне не представляется возможным. Часто то, что он говорил, понимали в прямо противоположном значении:

Как ты знаешь, у тебя самая разнообразная репутация: «он тот, кто говорит, что „быть нормальным – это безумие “и „безумие – это нормально ", что „семья все портит“». Когда люди так говорят, это имеет для тебя какое-то значение?

Конечно, это имеет для меня значение. Стал бы я вообще писать свои чертовы книги, если бы это не имело для меня никакого значения… Мне казалось, что я должен сказать те вещи, о которых я говорил, поэтому мне не все равно, когда то, что я говорил, заглушается тем, как люди коверкают то, что я имел в виду. Поэтому мне это не нравится [485].

Те же самые слова он произносит и в интервью Полу Мезану:

Вас неправильно поняли ?

Меня поняли абсолютно не так, – Лэйнг вздыхает, – я трачу уйму своего времени, пытаясь бороться с этим продолжающимся непониманием [486].

Большинство людей, которые были знакомы с Лэйнгом, и большинство его исследователей и биографов сходятся на мысли о том, что, говоря о Лэйнге, нужно, как это ни странно, различать двух Лэйнгов. Первый был знаком немногим, только близким друзьям. Это был непосредственный, яркий, умный, эрудированный и очень интересный человек – Ронни, ведь именно так звали его все приятели и друзья. У Ронни были свои идеалы и устремления, которые он хотел донести до людей, и поэтому начал «играть» со СМИ. Ему казалось, что так его слова услышит больше людей, но СМИ и общественность создали свой образ Лэйнга, точнее, множество образов, которые в общем можно обозначить как «Р. Д. Лэйнг», и все они имели мало общего с самим Ронни.

В этом отношении довольно примечательна беседа о Лэйнге, состоявшаяся в конце 1990-х гг. между Леоном Редлером, Стивеном Гансом и Бобом Малланом, в которой среди прочего обсуждается ситуация излишней публичности Лэйнга. Стив Ганс высказывает в этой беседе несколько интересных мыслей: