Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов

— Где Келлер? Пригласите его ко мне, — потребовал он от ординарца.

Подполковник Келлер занял после ранения Куропатки-на место начальника штаба. Он заявился с такой незамедлительностью, будто ждал вызова поблизости.

— Какая обстановка, граф? Какие сведения поступили ночью?

— Получено донесение из авангарда. Полковник Паню-тин доносит, что занял деревню Имитли, турок там нет. Принял решение закрепиться и устроить в ней ложементы, особенно со стороны Шейново.

— Указал, какие с ним силы?

— Пока лишь полтора батальона.

— Этого мало. Нужно дать команду, чтоб ускорили спуск в долину. Медлить недопустимо. Нет ли больных, обмороженных?

— Кажется, бог миловал.

— Бог-то, бог, да сам не будь плох.

Генерал объехал поляну, на которой был устроен ночлег. Роты уже поднялись, солдаты жались к угасающим кострам, ждали, когда повара призовут к котлам. В одном месте внимание Скобелева привлекли лежащие на снегу трубы духового оркестра. Медная их поверхность, всегда сиявшая, теперь покрылась изморозью. Откуда-то появился щуплый капельмейстер, преувеличенно бодро отрапортовал. За ним появились музыканты. Вид их вызвал сочувствие.

— Доброе утро, бравые молодцы! — поздоровался Михаил Дмитриевич.

— Здравия желаем, вашство! — недружно ответили те.

— Что носы повесили? Иль наступило худое житье?

— Жалоб нет и хорошего мало, — бойко и с картавинкой ответил один, определенно из кантонистов. — Играть на таком морозе нельзя, можно сорвать губы. Не напрасно ли таскаем медную тяжесть?

— Не напрасно! Там, где музыка, там победа! Вот спустимся в долину и придет ваш черед. Так что терпите!

Весь день отряд брел в снегу, теперь уже спускаясь после Имитлийского перевала. Тропа пролегала по неширокому заснеженному карнизу на обрывистом склоне, простреливаемом с противоположной стороны пропасти. На ней лежали десятки убитых солдат. В одном месте лежал тяжелораненый, едва подающий признаки жизни, и Скобелев приказал оказать несчастному помощь и доставить его в деревню.

Генерал слышал артиллерийский гул, доносившийся с востока, где наступал отряд Святополк-Мирского. И он тоже должен был вести отряд навстречу, тесня турок, но увы… Правый отряд еще в пути и сосредоточится нескоро. Видимо, перейдет в наступление с опозданием на сутки. На сутки! От этой мысли пробирал холодок. Никогда еще подобного он не допускал. Да за такое можно угодить под суд!.. Нет, он позора не перенесет. Лучше отставка.

И мысль о ней не покидала, словно прилипчивая муха в знойный полдень.

Деревня Имитли расположена в долине реки Тунджи, в Казанлыкской котловине (которую, как уже было сказано, называли Долиной роз, откуда во все концы Европы вывозилось розовое масло для парфюмерии). Даже вокруг глинобитных неказистых хатенок торчали из снега сухие и колючие кустарники роз.

Кроме Углицкого полка, в деревне находились две болгарские дружины во главе с начальником ополчения генералом Столетовым. В своей теплой бекеше и черной лохматой шапке он имел мужиковатый вид.

Когда-то он учил Скобелева, при случае строго взыскивал с молодого подчиненного. Теперь они поменялись ролями. Скобелев, обращаясь, называл его по имени-отчеству: Николай Григорьевич. Однажды кто-то в шутку напомнил Столетову, что ученик обскакал учителя.

— Да разве за таким рысаком угонишься! — ответил, улыбнувшись, Николай Григорьевич.

В окружении подчиненных начальников и адъютантов Скобелев разглядывал в бинокль тянувшиеся перед дальней рощей позиции турок. За рощей скрывалось Шейново. Левее и дальше находилась деревня Шипка, через которую шла дорога к перевалу. Там закрепились полки генерала Радецкого, которые должны были наступать сверху к этой деревне.

Скобелев пребывал в томительном ожидании, отряд все еще не спустился в долину. Полки, утомленные тяжелым переходом, по расчетам должны были подойти к месту назначения лишь к утру.

Генерала подмывало желание атаковать турок немедля имевшимися силами, но он тут же отвергал эту мысль. Турки располагают большими силами, которые сомнут его батальоны и загонят их в горы. Оценивая местность и находящиеся на ней войска, Михаил Дмитриевич мысленно намечал план действий.

«Конечно, нужно прежде всего овладеть Шейново… Там резервы турок и, видимо, там штаб Вессель-паши. Если захватим деревню, то создадим угрозу всей турецкой армии, которая обороняется на южных склонах… Ах, если бы Донскому казачьему полку подошла поддержка кавалерии!..»

Неожиданно появился худой усатый генерал-лейтенант в лихо заломленной папахе.

— Начальник 1-го кавалерийского корпуса генерал Дохтуров, — представился он. — По приказу главнокомандующего великого князя корпус поступает в ваше распоряжение.

— Корпус? Кавалерийский корпус?! — не поверил Михаил Дмитриевич.

Это было так неожиданно и так кстати! О том раньше не было и разговора. И вдруг — целый кавалерийский корпус!

— Где он? Каков состав?

— Сосредоточен в семи верстах отсюда. Хребет мы перешли через дальний перевал. В его составе три полка: Московский драгунский, Петербургский уланский и 1-й Донской казачий.

— У меня есть 9-й Донской полковника Нагибина. Принимайте и его под свое начало.

В приспособленной под штаб хате при свете коптилки Скобелев стал писать Радецкому, излагая план наступления. Прибытие кавалеристов несколько подняло у него дух, однако беспокойство за опоздание не проходило, тяжестью лежало на сердце.

— Где Дукмасов? Позвать! — кончив писать, он сложил вчетверо исписанный лист.

Хорунжего не пришлось долго искать. Рыжий казак с готовностью предстал перед генералом.

— Письмо должно быть вручено начальнику корпуса. Его штаб размещен на горе Св. Николая. Вручите — и назад. Возвратитесь к утру — награжу, опоздаете — пойдете под арест. Понятно?

— Так точно, — взял под козырек офицер.

Не медля, он пустился в путь. Стояла уже ночь, в небе мерцали звезды. Ориентируясь по ним, а больше по наитию он ехал по бездорожью прямиком к перевалу, остерегаясь, как бы не сбиться и не попасть в руки турок. Это было нелегким испытанием. Преодолев крутой подъем, он попал в лесную чащу, кончавшуюся у обрыва. С трудом набрел на спуск такой крутой, что лошадь съезжала почти на крупе. И снова подъем. Небо затянуло облаками, и стало темно, хоть глаз выколи. С исцарапанным лицом и руками, ушибленным при падении с лошади коленом он, наконец, добрался до места.

Было около двух часов ночи, однако никто в штабе не спал. Бодрствовал в своей землянке и генерал Радецкий.

— Нарочный от Скобелева? — не скрыл он удивления, увидев Дукмасова. — Давно мы ждем от вас вестей… Давайте-ка донесение.