Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

На Ромодановского уверения Самойловича произвели весьма благоприятное впечатление. Вероятно, сам воевода был смертельно оскорблен поступком Дорошенко, присягнувшего не ему, а Сирко.

Его усилия не пропали даром, и Алексей Михайлович поручил Самойловичу самому вести дела с Дорошенко. «Мы как прежде, так и теперь положили Дорошенково дело на вас, и вы бы поступали по своему рассмотрению, чтобы то дело до весны успокоить и к расширению не допустить». Самойлович расставил по Днепру крепкую стражу, чтобы не пропустить посланцев Дорошенко. По его приказу Переяславский полковник ходил на Черкассы.

Царь Федор Алексеевич. Портрет XVII в.

Самойлович не верил, что его соперник добровольно откажется от власти, и очень боялся его интриг с Сирко. Самойлович послал в Запорожье и к Сирко грозные письма, выговаривая им за самовольство. Он напоминал им про все те горести, которые принесли Украине Руина, многогетманство и гражданская война. «И так немного не 30 лет кровавым непрестанно, по Божию смотрению, за грехи наши, обливается потом… Каждый из молодцов добрых, Бога боящийся и правду любящи, знает, что западная сторона разорена благодаря Дорошенку, который возбудил против себя беды со всех сторон, поддавшись турецкому султану, под которым и последних людей потерял. А когда увидал, что мало там осталось, то, чтобы побыть некоторое время гетманом, призвал вас к своему расколу. Извещаю вам, что не надобно в этих городах наших никаких рад собирать и ничего у царского величества добиваться. Были уже в четыре года две рады» 18.

В январе 1676 года Дорошенко наконец сдал сенджуки 19, т. е. знаки своей власти, полученные от султана. Он отправил их в Москву со своим родственником Яненко-Хмельницким. Но при этом все равно отказывался вторично присягать и ехать в Москву. Он заявлял, что хочет остаться там, где родился, – в Чигирине. Самойлович нервничал и не верил Дорошенко.

Смерть Алексея Михайловича и восшествие на трон слабого и болезненного Федора Алексеевича не улучшали ситуацию. Когда в марте новый царь отправил к Дорошенко стольника Деремонтова, Самойлович его задержал и в Чигирин не пустил. При этом он ссылался на указ Алексея Михайловича, чтобы все переговоры с чигиринским затворником велись только через него и Ромодановского. В Москве с этим соглашались, но предпринимать решительные меры против Дорошенко не позволяли. А Сирко между тем заявлял, что пока Самойлович лично не придет в Запорожье и не поклонится «низовым», он его гетманом не признает. Такая шаткость была «поповичу» невыгодна, так как и на Левобережье также раздавались враждебные голоса. Так, полковник Стародубский Петр Рославец высказал пожелание выйти из «гетманского регимента» (т. е. управления) и стать одним из слободских полков, подчиненных непосредственно царю.

Донос старшины на и. Самойловича. Подписи. Оригинал. РГАДА

Одна из страниц доноса на и. Самойловича. Оригинал. РГАДА

Наконец, в июле поступил царский указ идти на Чигирин походом. Когда передовые русско-казацкие силы в количестве двадцати тысяч человек под командой Г. Косагова и Л. Полуботка подошли к Чигирину, Дорошенко прибыл к ним в табор и капитулировал. Самойлович выслал в Москву клейноды и архив бывшего гетмана. Самого Дорошенко решили на некоторое время оставить в Украине. Самойлович возвращался домой торжествуя.

Но, как оказалось, капитуляция грозного гетмана не принесла ему спокойствия. Против Самойловича был составлен первый старшинский заговор, его возглавили Нежинский протопоп Семен Адамович и Стародубский полковник Петр Рославец. Они самовольно отправились в Москву с доносом – разумеется, с обвинениями в измене. Кроме того, Рославец опять предлагал отделить Стародубский полк от гетманского правления, непосредственно подчинив его царю. В Москве, однако, поняли, что речь шла о простой зависти и желании выслужиться. Обоих подвергли пытке, и тогда открылось участие в заговоре полковников Дмитрашки и Горленко. На войсковом суде в Батурине их приговорили к телесному наказанию, а Рославца и протопопа – к смерти. Гетман проявил милосердие, заменив казнь ссылкой в Сибирь. Дмитрашко и Горленко попали в тюрьму 20.

Самойлович был, конечно, очень встревожен этими событиями. Чтобы его вознаградить и ободрить, царь возвратил из Москвы младшего сына Самойловича Григория.

Между тем во внешней политике новым центром противоречий становятся русско-турецкие отношения. Не оказав военной помощи Дорошенко в отчаянную для него минуту (во многом из-за угрозы со стороны польских войск), султан все же не хотел расставаться со своим влиянием в Украине.

Гетман Ю. Хмельницкий. Портрет XVIII в.

Символом противостояния стал Чигирин, древняя гетманская столица. Турецкие войска перезимовали на Дунае, а весной начали наступление на Украину к Южному Бугу. Их силы под командой Ибрагим-паши составляли почти 65 тысяч человек – 15 тысяч янычар и пехоты, 30 тысяч кавалерии и молдаван и около 20 тысяч татар.

Турки ожидали, что русские не станут удерживать Чигирин. С собой они везли нового «назначенного» гетмана – Юрия Хмельницкого, которого расстриг Константинопольский патриарх, повинуясь приказу султана. Хмельницкого султан к тому же пожаловал титулом «князя малороссийской Украины». Именно тогда, если верить некоторым источникам, Сирко написал знаменитое письмо турецкому султану Мухаммеду IV в ответ на его предложение принять турецкое подданство. Правда, по стилистике оно было гораздо сдержаннее своего фольклорного варианта 21. Сирко отказался дать Юрию Хмельницкому даже пятьсот запорожцев, зато обещал помощь Самойловичу.

Самойлович был очень встревожен. Он понимал, что население измучено бесконечной войной, панически боится турок и если не увидит со стороны царя реальной защиты, то добровольно поддастся султану. Причем гетман опасался не только за Правобережные, но и за Левобережные полки. Он приложил немало усилий, чтобы удалить Дорошенко в Москву, и перехватил письмо Хмельницкого к Сирко. Гетман буквально бомбардировал царя просьбами о военной помощи. Он считал удержание Чигирина ключевым и крайне символичным. «А естли де, от чего Боже сохрани, разоритца Чигирин, или неприятелю опустить завладеть, тогда де разве прежде разоренья или отдаче неприятелем, сказать всем в Украине народом, что уж они великому государю… непотребны, для того и Чигирин отдали и разорили. А у них во всем их казацком народе, всегда во устех то слово и намерение и дело: при ком Чигирин и Киев, при том и они все должни в вечном подданстве и верности и в тишине жити» 22.