Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 2

Я открыл книжку наудачу, вернее, было бы сказать, положившись на Провидение. Это оказалось «Привидение», я начал читать.

На десятой строчке она заплакала».

Не следует, однако, думать, что в 50-е годы Александр производит лишь нежизнеспособных детей. Малютка Александрина, зачатая в конце десятилетия Виктором Персевалем, его переживет. Само собой разумеется, дорогие читатели, что Виктор Персеваль — это псевдоним писательницы Марии де Фернан. Творчество тоже приносит жизнеспособные плоды. Вернемся в 1854 год, когда Франция и Англия, объявив войну России, свирепствовали в Крыму. То был для Александра весьма урожайный год. Мы не стали бы останавливаться на «Принцессе из Монако», если бы не обнаружили в ней один издательский прием, который, возможно, Александром и не придуман, но которого после него мы нигде не встречали. Произведение графини Даш [128] Quid de Dumas, opus cite, p. 1339; Dictionnaire Dumas, opus cite, pp. 727–731. , книга эта была опубликована под именем Александра, с чем связаны были самые пылкие коммерческие надежды. Однако в предисловии он берет на себя труд уточнить, что является «только и исключительно издателем» подлинных мемуаров означенной принцессы, доказательством подлинности их, датируемых XVII веком, служит очевидная авторская «близость с мадам де Гриньян», а также тот факт, что автор «пишет на столе и пером мадам де Севиньи». Габриелла Даш так много и не требовала. Зато «El Salteador» и «Паж герцога Савойского», написанные самим Александром, — два классических романа плаща и шпаги, действие которых происходит во времена Карла Пятого. Гораздо любопытнее «Простушка», главными героями которой являются Ретиф де ля Бретонн, его дочь Аньес, которую в романе зовут «Простушка», и его зять Оже. В основе книги — сюжет Поля Лакруа, в свою очередь, воспользовавшегося романом самого Ретифа де ля Бретонна «Простушка Саксанкур, или Покинутая женщина» [129] Предисловие Даниеля Баруша к «Простушке», opus cite, pp. 7–17. . В романе Александра, где нет никаких политических аллюзий, на фоне предреволюционной ситуации Оже пытается подарить свою жену графу д’Артуа, будущему суперкоролю. Главное здесь — филигранно выписанная и слишком большая любовь, питаемая Ретифом к своей «дочери, своей ненаглядной Простушке». Александр проявляет огромную симпатию к своему собрату, умершему почти сразу после его рождения, писателю, почти столь же плодовитому, как он сам, и в творчестве которого инцест, действительный или воображаемый, составляет одну из основополагающих тем. Невозможно не думать при этом об «отеческой любви» Александра к Изабелле Констан и о страстной ревности Мари.

В 1854 году начинают выходить также «Парижские могикане», написанные вместе с Полем Бокажем. Это нескончаемый роман, самый длинный из всего написанного Александром, примерно пять тысяч страниц, то есть в три раза больше, чем в «Графе Монте-Кристо»; публикация его растянется почти на пять лет. Действие происходит в последние годы царствования суперкороля и выводит на сцену все классы общества — от аристократии до социального дна. Невозможно пересказать все его интриги и их неожиданные повороты, но с полной уверенностью можно утверждать, что почти полное неведение сегодняшних читателей относительно этого гигантского произведения являет собой одну из самых очевидных несправедливостей, допущенных потомством в адрес Александра. Причина этого неведения, без сомнения, в том, что между 1907 и 1976 годами роман ни разу не переиздавался на французском языке, и последнее его издание стало библиографической редкостью [130] В комплекте Марабу, №№ 604–607, 1976, четыре тома, страницы 314, 312, 314, 316. . Разумеется, «Могиканами» Александр намеренно вступал в соперничество с «Парижскими тайнами». Разумеется, он в гораздо меньшей степени, чем Эжен Сю, был озабочен социальными проблемами, но вместе с тем гораздо в меньшей степени и мизерабилизмом, и манихейством в пользу расширения исторического и политического масштаба, в пользу изобретательности в построении сюжета, приподнятости и юмора, не говоря уже о стиле — страшно громоздком у Сю и динамичном у Александра. Тем не менее это не помешало Александру сказать, пусть и с некоторыми оговорками, много хорошего о «Парижских тайнах»: «Творение, достойное поспорить с тем лучшим, что создали самые великие творцы», «громадная книга, и народ сыграл в ней свою роль, великую роль» [131] «Эжен Сю» в книге les Morts vont vite, opus cite, p. 60. . Интересно, если бы Эжен Сю к 1857 году не умер, признал бы он столь же высокие достоинства и за «Могиканами»?

Зато для театра год 1854 [132] О трех пьесах 1854 года: Alexandre Dumas pere et la Comedie-Francaise, opus cite, pp. 192–196; Alexandre Dumas le genie de la vie, opus cite, p. 448; Quid de Dumas, opus cite, p. 1304. выдался неурожайным. «Ромул», одноактная комедия, написанная тремя годами раньше за одну ночь, наконец, поставлен в Комеди-Франсез. Большой успех, в особенности лично у Александра. «Он сидел в ложе, — рассказывает Уссей, — сияя весельем, одновременно добродушным и насмешливым; он хохотал; один мрачный зритель партера, ни разу не улыбнувшийся и выведенный из терпения этим весельем, не выдержал и спросил у него, почему он смеется; — «Да, черт побери, вы что не видите, что я смеюсь за вас?» Мы скромно упоминаем «Мраморщика» Но Коцебу (перевод Горица), первое слияние Поля Бокажа с Брауншвейгом. И сообщаем о «Консьянсе» по Иффланду не потому, что Изабелла Констан сыграла там маленькую роль, но потому что пьеса посвящена Гюго, то есть публично заявлена позиция Александра по отношению к изгнаннику, символизирующему собой совесть республиканцев. 4 ноября, в вечер премьеры, Александр приезжает в Одеон. Толпящиеся перед входом студенты узнают его и устраивают ему овацию. Александр скромно отвечает на приветствия, аплодировать следует не ему, а пьесе, если потребуется. Студенты безденежны по природе своей. И поскольку негр из Виллер-Котре помнил о своих пустых карманах по прибытии в Париж, он пропустил их в театр бесплатно. И они смущенно рассыпались в благодарностях, совестливые предки тех, кто во время Революции в мае 1968 года, ни у кого не спрашивая разрешения, штурмом возьмут Одеон [133] В своей превосходной книге «Александр Дюма, или Приключения романиста», Paris, Decouvertes Gallimard Litterature, 1986, 208 p., Кристиан Бие, Жан-Поль Бригелли и Жан-Люк Риспай, рассказывая эту историю в юмористических тонах, написали следующее: «За сто четырнадцать лет до Мая 1968 года Сорбонна захватила Одеон, двери которого распахнул Дюма». , чтобы там сыграть друг для друга свой спектакль.

Впервые за восемнадцать лет Александр в 1855 году не публикует нового романа, если не считать «Мадам дю Дефан» и «Дамы для наслаждения», произведений графини Даш, которые он представляет в качестве слегка «поправленных» подлинных мемуаров, к которым он сам якобы не имеет никакого отношения. Сказать, что его романический источник исчерпан, было бы преждевременным, поскольку он занят титаническими «Парижскими могиканами» и одновременно заканчивает «Графиню де Шарни» (две тысячи страниц). Не говоря уже о ежедневных статьях в «Мушкетере» на самые разные темы: история, путешествия, поэзия, живопись на проходящей в Париже всемирной выставке, некрологи — только что умершей дорогой Дельфине де Жирарден, или Мари Дорваль, о превращении временного пристанища которой в постоянное следует теперь позаботиться. И в этом же году он заканчивает необъятные «Мемуары», хронологически завершаемые знаменитым маскарадом 1833 года. В мае он прерывает их написание, пообещав своим верным читателям вскоре вернуться к ним вновь. И в определенном смысле сдерживает слово в последующие месяцы.