Булач Гаджиев - Дочери Дагестана

В начале 1916 г. Махач и Нафисат приехали в Темир-Хан-Шуру. Они сняли квартиру в доме Талибова на Меликовском шоссе. Затем купили дом на Апшеронской улице, принадлежавший офицеру Дагестанского полка Мальсагову. Дом считался таинственным, приносящим только несчастья.

Махач Дахадаев, будучи несуеверным человеком, не обращал внимания на разговоры, хотя знал, что 19-летняя красавица – дочь Мальсагова на почве любви застрелилась именно в той половине, в которой поселился сам он с юной женой. Тем более революционер не мог предположить, что, когда через два года его убьют, именно здесь будут отпевать и прощаться с ним люди.

Перед гибелью Махач Дахадаев успел написать жене два коротеньких письма следующего содержания. Письмо первое: «Темир-Хан-Шура. 20 сентября 1918 г. Нафи! Сегодня уходи к Агладзе… Дома не сиди». Письмо второе: «Милая Нафи! Я выехал не повидавши тебя. Надо было торопиться. Я оставил тебе записку, чтобы ты ушла к Агладзе и не оставалась бы дома. Повторяю эту просьбу теперь, обязательно сделай это. Обо мне не беспокойся… Четыре человека должны тебя охранять.

Давать о себе сведения буду тебе каждый раз, когда представится возможность. Пока всего лучшего. Целую тебя крепко. Твой М. 20. IX. 1918 г.».

В тот же день между Верхним Дженгутаем и Аркасом Дахадаев был убит людьми Нухбека Тарковского.

Еще до гибели мужа Нафисат Дахадаева в Темир-Хан-Шуре в типографии М. Мавраева стала издавать программную газету «Время» на русском языке. Первый ее номер увидел свет 3 апреля 1917 года. На страницах «Времени» выступали У. Буйнакский, Г. Саидов, С.-С. Казбеков и другие революционеры. Нафисат Дахадаева опубликовала и первое обращение Дагестанского просветительного бюро, возглавляемого У. Буйнакским. В обращении говорилось, что бюро принимает все пункты РСДРП(б). Всего было выпущено двадцать номеров газеты.

…В 1963 году я встречался с вдовой революционера М.-М. Хизроева – Р. А. Хизроевой. Ее рассказ о дальнейшей судьбе сестер, думаю, представляет интерес: «Узнав о гибели Махача Дахадаева, мы поспешили на Апшеронскую улицу. Нафисат не причитала, не кричала, а тихо плакала. В тот же день хоронили убитого. Так как в городе были враги революции, то разрешили провожать тело покойного брату Махача – Джабраилу, художнику Е. Е. Лансере и еще четырем или пяти мужчинам. Зато было много оплакивающих женщин.

В это время наши люди в горах создавали партизанские отряды. Я уехала в Хунзах. Вернулась только в конце марта 1919 г. Я обратила внимание на то, что в доме Нафисат квартировал казанский татарин полковник Кугушев. Они понравились друг другу, и 22-летняя внучка Шамиля стала женою постояльца.

Махач Дахадаев и Патимат-Заграт

Когда наши пришли, уничтожили полковника. В 1923 г. мать этих сестер – Марьям-Ханум забрала Нафисат с собою в Петроград. После смерти матери в их доме поселился некто латыш Сырутович, который в конце концов женился на Нафисат. Кажется, это случилось в 1932 г. Нафисат со своим новым мужем приезжала в Буйнакск. У латыша были странности. Например, он по улице среди бела дня ходил босиком. Этого очень стеснялась Нафисат, поэтому она ходила по другой стороне. Прожили они в Буйнакске недолго и уехали в Ленинград.

В 1934 г., когда я была в Москве в гостях у Д. Коркмасова, туда по каким-то делам приехала и Нафисат. В ту пору она работала в гостинице «Астория» старшей горничной, обслуживающей иностранцев. Устроиться там она могла по двум причинам: знание иностранных языков и хорошая внешность.

Нафисат – вторая жена М. Дахадаева

В то время, когда она отлучилась в Москву, у нее дома произошла беда: Сырутович забрал все ценности и скрылся. Как говорят: пришла беда, отворяй ворота. В «Астории» двое турок, беседуя с ней, завели разговор о том, что их страна завоюет Кавказ, а ее, внучку великого имама, сделают королевой. Неизвестно, может быть, «турки» были подставными людьми, но будущей «королеве» два года пришлось отсидеть в тюрьме».

Были и другого рода несчастья, и, чтобы особенно не растягивать повествование, скажем, что Нафисат скончалась в Ленинграде во время блокады.

Старшая дочь Магомеда-Шеффи Патимат-Заграт, когда погиб Махач Дахадаев, также находилась в Темир-Xaн-Шype. Воспитанница Смольного института благородных девиц, знаток многих языков, волею судьбы оказалась женою аробщика – маляра из Кафыр-Кумуха Мамака. Умерла от болезни легких в Буйнакске.

Их дочь Наида ныне работает в Махачкале в Республиканском музее изобразительных искусств.

Теперь несколько слов об их матери – Марьям-ханум Ибрагим Шамиль. Жена Магомеда-Шеффи была дочерью богатого казанского мурзы. Была круглолицей, черноглазой, с каштановыми волосами, среднего роста. Получила определенное образование, без чего, наверное, на ней не женился бы сын Шамиля. Марьям-ханум, кроме родного татарского, владела русским и кумыкским языками. Приблизительно в 1916 году она приезжала в Темир-Хан-Шуру, ездила на фаэтоне брата Махача Дахадаева – Джабраила. Все в городе знали, что она жена сына Шамиля, старались познакомиться с ней, заговорить. Она уехала в Петербург с одной из своих дочерей. К тому времени ее мужа – Магомеда-Шеффи в живых уже не было. Дальнейшая судьба Марьям-ханум мне неизвестна.

Живых праправнучек Шамиля (если с ними за последние 20–30 лет ничего не случилось) оставалось три: Нейра, Инаниен и Мария. Все они проживали в столице Абиссинии Аддис-Абебе. Их прадедом являлся сын Шамиля Кази-Магомед. А отцом и матерью девушек были лакцы из Кази-Кумуха Ханапи и Написат.

Будет справедливо, если я вначале расскажу, как лакцы очутились в столь далекой от Дагестана стране и как сложилась их судьба.

…Однажды, а было это в 1897 году, Магомед Гаджиев, ювелир из Кумуха, отправился в дальние страны. С ним попытать счастья ушли и его два сына – Гаджи и Ханапи. Вышли рано утром, затемно, чтобы кто-нибудь не сглазил. Сладости и печенье в форме сердца были уложены в дорожные сумки: по древнему обычаю, кушая их, путешественники должны вспоминать родину.

Дагестанцы посетили Стамбул, Каир, Марокко и даже Индию. В 1901 году по дороге в Абиссинию скончался отец, Магомед Гаджиев. Сыновья предали его чужой земле. Прибыв в столицу Абиссинии Аддис-Абебу, Гаджи и Ханапи первым делом сделали подарки императору Менелику II: оружие, кольца, браслеты, чернильный набор, а главное – великолепную шашку, ножны которой украшал изящный орнамент по серебру и золоту. Император был восхищен работой дагестанцев и пригласил их остаться во дворце, попросив организовать монетный двор.