Булач Гаджиев - Дочери Дагестана

Каким-то чудом ему удалось спастись. Ничего не подозревая, он вернулся в родной аул, но увидел лишь развалины своей сакли. Нукеры шамхала увели и его коня.

Мирза подался в абреки, чтобы отомстить вероломным людям. С ним в горы ушла и его возлюбленная – дочь шамхала Патимат. Долго жили влюбленные на свободе, но однажды с помощью изменника они были схвачены.

И вот, повествует народное предание, отец придумал для своей дочери и Мирзы страшную смерть. По его приказу привезли дрова и сложили у подножия скалы Кала в Кафыр-Кумухе. (Это там, где ныне проходит железная дорога). Дрова подожгли, а возлюбленных столкнули в пылающий огонь. С крыши своего дворца шамхал любовался этим диким зрелищем.

В историко-документальной книге «Шамиль» Петр Павленко среди других героев отметил имя одной женщины такими словами:

«Зайнаб, жена бессменного имамова дипломата и, так сказать, статс-секретаря по иностранным делам, сражалась во главе группы мюридов».

Мне было нетрудно угадать, что речь шла о жене знаменитого чиркейца Юнуса. Факт сам по себе замечательный. Но в отношении Зайнаб была одна закавыка, мимо которой я никак не мог пройти. Павленко написал, что героиня была таткой по национальности.

Получалось, что Юнус, храбрец из храбрецов, друг и советник Шамиля, был обручен с иудейкой Зайнаб? Как это могло случиться? Где они могли встретиться?

Сразу возникает еще один вопрос. Неужели среди аварок Чиркея славный Юнус не мог найти себе спутницу жизни? Неужели только беспредельная храбрость Зайнаб приковала цепями к себе чиркейца?

Эти и другие вопросы возникали у меня, ответы на которые я не мог найти до одного случая.

Было это более 50 лет назад. Тогда на площади моего города еще мозолила глаза обезглавленная громадина Андреевского военного собора. Впритык к нему стоял газетный киоск, где торговал мой добрый знакомый Исай Ильясов. Однажды он с одним из покупателей заговорил на аварском языке.

– Откуда Вы родом? – спросил я Ильясова.

– Из Чиркея, – отвечал он.

Это было удивительно. Тат – и вдруг родом из аварского аула? По моей просьбе Ильясов рассказал следующее:

– Родился я в Чиркее в 1888 году. Мои предки – выходцы из селения Маджалис. Пятьсот лет назад многие таты покинули этот населенный пункт и подались кто в Хунзах и Хаджалмахи, а кто в Унцукуль и Гергебиль. В районе Аракани, говорят, было восемь татских аулов. Наш тухум остановил свой выбор на Чиркее. Жители этого аула давали сырье, а мы выделывали кожу. Стороны были довольны друг другом. В ауле мы не носили оружия, но, отправляясь, например, в Темир-Хан-Шуру, брали кинжалы. Во время Кавказской войны Шамиль отправил моего дедушку Рахмана в Грузию за покупками. Рахман выполнил поручение имама честь честью, за что получил коня и другие подарки. После этого случая сильно возрос авторитет нашего тухума. Когда началась революция, мы перебрались в Темир-Хан-Шуру…

Я допустил большую промашку, не спросив у Ильяса, знал ли он что-нибудь о Юнусе и Зайнаб. А когда занялся вплотную этим вопросом, киоскера уже не было в живых.

Как говорят, кто ищет – тот найдет. Заведующий кафедрой ДГУ, профессор Людмила Хизгиловна Авшалумова назвала мне адрес дербентского жителя Семена Ягияева – одного из потомков героини Ахульго и Гуниба.

Аул Чиркей. Фото начала XX века

У Семена Ягияева был дед по имени Пинхас, проживший 103 года. Скончался он в самом начале Великой Отечественной войны. В ту пору моему информатору Семену Ягияеву исполнилось 14 лет, поэтому он помнил, как послушать его деда сбегалась детвора со всего квартала. Легенды, предания и правдивые истории, которые живо излагал древний Пинхас, неотразимо действовали на детское воображение. Чаще всего Пинхас рассказывал о Шамиле, о своем отце Яхье, его сестре, белой, как сдобная булка, Зайнаб, будущей жене чиркейца Юнуса.

Юнус

Обычно беседы Пинхаса кончались танцем «Лезгинка Шамиля». В этом искусстве никто из детей не мог соперничать с моим информатором Семеном.

По рассказам старика получалось, что среди таток Чиркея самой привлекательной была Зайнаб. Она была несравненно заметнее своих соплеменниц. В семейных преданиях говорилось, что Зайнаб была хорошо сложена, имела огромные голубые глаза при черных, непослушных прядях волос на голове. В общем, какая-то дикая красота. Лицо ее невозможно было забыть. Может, это было причиной того, что нрав у нее был что погода в наших горах. И только Юнус сумел укротить ее своей любовью. С разрешения Шамиля Юнус выбрал ее спутницей жизни, однако с условием, что девушка примет мусульманскую веру. Это устраивало и родителей Зайнаб, так как теперь они в Чиркее оказывались в особом положении.

Со своим мужем Юнусом ушла на войну и его юная жена, которая на коне с саблей в руке сражалась в самой гуще боя. Ее называли «Тигрицей». Раз она проникла в царскую крепость Темир-Хан-Шуру, где была опознана и схвачена.

Семья татов

Об этом факте Юнус сообщил имаму, и тот повелел любой ценой спас ти храбрую воительницу. Указание Шамиля было успешно выполнено.

В обороне Чиркея Зайнаб также принимала участие. Рассказывают, что к луку седла героини была приторочена веревка. С ее помощью она приволокла в свой лагерь царского офицера. В другой раз она спасла мужа, попавшего в окружение.

Как известно, в августе 1859 года Шамиль на Гунибе дал последнее сражение, в котором не только мужчины, но и женщины показали чудеса стойкости и героизма.

Шиндув Ягияев

Среди последних мы опять видим жену чиркейца. Об этом мы находим свидетельство не только у Павленко, но и у зятя Шамиля Абдурахмана, который тоже находился вместе с защитниками Гуниба.

Он писал, что «Зайнаб надела на голову чалму и в таком виде ходила с обнаженной шашкой по улицам аула и возбуждала мужчин к бою. Раньше она прославилась на Ахульго».

Говорят, Шамиль рекомендовал Юну су и Зайнаб уехать в Турцию, но по какой-то причине этого не удалось сделать.

Как сообщил Семен Ягияев, у четы из Чиркея имелось двое детей, но ни их имен, ни что с ними стало мой информатор не знал.

Считают, что Аксай стал последним местом упокоения бесстрашной Зайнаб.