Виталий Колядко - Бернард Больцано

К оценке учения Больцано о предложениях-в-себе нельзя подходить упрощенно. Наряду со значительной долей платонизма, объективного идеализма в нем содержится и положительное начало. С точки зрения развития логики введение в анализ объектов, действительно присутствующих в естественном и научном мышлении, было прогрессивным. С точки зрения философской, гносеологической учение Больцано нужно рассматривать с двух сторон: во-первых, Больцано стремится сознательно выделить значимые элементы логического рассуждения, ставит проблему логического существования, во-вторых, он невольно гипостазирует понятийное знание. Философ столкнулся со сложной проблемой способа бытия человеческого знания. Реально оно существует через язык и культуру, а точнее, через деятельность людей. Сама деятельность протекает во времени, она конкретно-исторична и преходяща. Духовная же сфера знаний есть нечто относительно устойчивое, постоянное, она не имеет вещественного бытия, но не менее реальна, чем предметный мир. Благодаря своему общественному характеру знание как бы навязывается каждому индивиду со стороны, извне. Оно объективно и общезначимо. Его исторически и практически обусловленный характер остается скрытым от индивида. В классовом обществе, где деятельность и продукт этой деятельности отчуждаются от самого субъекта, неизбежно возникает иллюзия отдельного бытия форм деятельности людей, закрепляемых в культуре и знаниях и господствующих над людьми. Это становится основанием для появления идеализма и религии. Знание как бы существует и в то же время не существует. В одном месте «Наукоучения» Больцано отмечает, что истины-в-себе являются чем-то «третьим», они «вне вещей-в-себе и нашего мышления о них» (21, 2 , 23). Философ прав в том, что результаты познания действительно фиксируются в устойчивых образах теорий, понятий, методов — это способ их функционирования. Объективная реальность дана нам через знание и его формы. Процесс познания может осуществляться только через уже имеющиеся структуры и формы знания. Но Больцано не понял диалектики знания и реальности, не сумел исторически подойти к науке, он преувеличил момент объективности и устойчивости научного знания и таким образом внес в свое учение значительный элемент платонизма. Объективность знания вплетена в субъективную деятельность человека и не может рассматриваться так же, как, например, объективность реально существующего мира. В рассуждениях чешского мыслителя объективно-идеалистические элементы присутствуют наряду с верными теоретико-познавательными установками. Он стремится подчеркнуть особый характер объективности логических образов по сравнению с объективностью мира. Глубокое понимание сложности логических и математических абстракций и их соотношения с предметной областью их применения позволило Больцано сделать такие открытия в логической семантике, которые ставят его в ряд предшественников современной логики.

С историко-философской точки зрения пристального внимания заслуживает критика Больцано так называемого психологизма. Эта критика могла бы ускорить созревание и развитие современной логики, будь она известна широким кругам ученых. Только через 50 лет после появления «Наукоучения» Г. Фреге, а затем в 1900 г. Э. Гуссерль (первый самостоятельно, второй — в значительной степени повторяя Больцано и ссылаясь на него) дают критический анализ психологизма в логике и теории познания. Правда, самого термина «психологизм» у Больцано нет и его критика целиком подчинена позитивному изложению логики.

Что же собой представлял психологизм в логике и гносеологии? В начале XIX столетия некоторые философы, опираясь на эмпирические идеи Юма и Локка, пытаются сделать психологию основной философской дисциплиной. Под эмпирическими данными Юм, например, понимает психологические данные, а именно состояния нашего сознания, ощущений и восприятий. С позиций такого эмпиризма современники Больцано Я. Фриз и Ф. Бенеке выступили против рационалистического гегелевского идеализма. И тот и другой рассматривали логику как науку, производную от психологии. Следуя за Юмом, они считали, что путем самонаблюдения за состояниями сознания можно получить основные принципы и законы логики. Логика рассматривалась как ветвь психологии, а ее законы — как обобщения эмпирических данных сознания. Эта точка зрения, в основном опирающаяся на субъективный идеализм, единственным предметом исследования которого оказываются наши восприятия и ощущения, стала тормозом на пути развития логики. Недооценка теоретического знания, его качественного своеобразия по отношению к эмпирическому (последнее при этом не рассматривалось как отражение объективной реальности) мешала созданию логического метода исследования, выявлению форм и способов научного познания. Психологизм в логике получает широкое распространение особенно в середине и конце XIX столетия. Его представителями были такие видные философы и логики, как Д. С. Милль, X. Зигварт, Т. Липпс.

Больцано солидарен с Ф. Э. Бенеке (1798–1854) и Я. Ф. Фризом (1773–1843) в их борьбе против гегельянства, но в гносеологии и логике выступает с иных позиций. Одним из первых, кто критиковал смешение психологических проблем с логическими, был Кант, но он придерживался субъективно-идеалистических позиций. Правда, источником логических форм он уже считал не эмпирический субъект, а чистое, трансцендентальное сознание. Больцано отрицает кантовский субъективизм. В отличие от Канта, утверждавшего полную независимость и самостоятельность логики по отношению к психологии, чешский философ занимает более осторожную и более верную позицию. Он считает, что каждая наука в определенном смысле зависима от других, заимствует у других свои понятия. Логика здесь не исключение: она зависима от эмпирической психологии, так как занимается проблемой лучшего объединения наших знаний в науку, рассматривает вопрос о том, как «человеческий ум приобретает свои представления и знания» (21, 1 , 54). Один исследователь творчества Больцано полагает, что это заявление мыслителя относится только к практической логике, на теоретическую же логику оно не распространяется (см. 49, 324). Сближая Больцано с Гуссерлем, этот философ пытается навязать точку зрения основателя феноменологии чешскому мыслителю. Гуссерль действительно видел основание логики как технического, нормативного учения в эмпирической психологии в отличие от логики теоретической, которая, по его мнению, имеет фундамент в трансцендентальном сознании. У Больцано мы ничего подобного не найдем. Он не отделяет столь резко логику как техническое искусство, как нормативную дисциплину от теоретической логики. Другое дело, что он говорит об общей и особенной логике. Для каждой науки имеются свои особенные логические правила, для наук в целом — общие логические законы и правила. Больцано обсуждает в «Наукоучении» только общую логику. В изложении логического учения Больцано придерживается строго антипсихологической позиции. В учении о познании, об искусстве открытия он, правда, преувеличивает значение эмпирической психологии, но тем не менее никогда не смешивает логическое с психологическим, не ищет в психологии основания для логики.