Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой

Болел Абуталиб, кашель не прекращался, пролежал целую неделю после приезда, хотел набраться сил, чтобы поехать в аул, повидаться с сыном, с родными. Мукминат, радуясь его возвращению, надеялась, что она теперь сумеет его поставить на ноги. После концлагеря он был хуже, думала она, положение было серьезное, вылечить болезнь легких, при недостатке лекарств и скудности питания – очень сложное дело. Порой Абуталиб не мог и подняться с постели. Вместе решили: надо вернуться в Караша.

Родной очаг и родные горные места сделали свое дело. Абуталиб стал понемножку работать в поле, помогал людям, кому крышу покрыть, кому окна застеклить – он был на все руки мастер и делал любую работу с удовольствием.

У Абуталиба и Мукминат родились еще дети. Потихоньку обзавелись хозяйством, появился и домашний скот. Но Абуталиб по-прежнему часто болел. Ездил он в Кумух в врачам, возвращался оттуда еще более уставшим и больным.

– От частого хождения к врачам нет пользы, больше нервничаешь и устаешь. За время, что потратил на поездки к врачам, мог бы полезное дело сделать, – сокрушался он, вернувшись из Кумуха.

В 1961 году как-то сообщили, что Абуталиба вызывают в Кумух, в военкомат. Мукминат испугалась.

– Что они теперь хотят от человека, который от одного дуновения готов упасть? Неужели не будет ему покоя на этом свете? – горько причитала она.

Абуталиб успокаивал как мог, говорил, что не может быть теперь ничего тревожного и серьезного. Мукминат собрала его в дорогу и на всякий случай послала с ним первенца – четырнадцатилетнего Махмуда.

Целый день Мукминат ходила тревожная, все валилось из рук, а под вечер не вытерпела и вышла на окраину села, стала смотреть на дорогу, идущую в село. Издалека она увидела мужа и сына, спускающихся в ущелье. Она обрадовалась. Не подождав, пока они поднимутся, побежала к ним навстречу. Заметив, что муж и сын в хорошем настроении, сказала:

– Слава Аллаху! – и отлегло от сердца.

Оказывается, Абуталиба приглашали в Кумух, чтобы вручить медаль “За освобождение Киева”. Среди солдат, героически воевавших за освобождение Киева, был и Абуталиб.

– Сколько несчастий, несправедливости, пыток и трудностей выпало на мою и твою голову, слава Аллаху, пришлось нам увидеть и этот сегодняшний день, – сказал Абуталиб, присаживаясь возле жены на валуне.

Поздравить его с наградой пришли все родные и друзья, даже те, кто в тяжелые годы, называя Мукминат женой изменника Родины, не давая работы, выжили ее из аула. Теперь они, как пристыженные проказники, сидели молча и говорили невпопад. А Мукминат и Абуталиб забыли уже обо всем, улыбались всем, благодарили тех, кто переступил порог их дома в радостный день. Все было хорошо, дети, бегая вокруг отца, старались тронуть медаль своей рукой, только Махмуд, считая себя взрослым и соучастником отцовского подвига, выглядел гордым и серьезным.

Но состояние здоровья Абуталиба с каждым днем ухудшалось, он не мог работать, чаще лежал дома. В Кумухе врачи посоветовали направить его на лечение в Махачкалу, но и в Центральной республиканской больнице лечение не помогало. Приехала Мукминат оставив на Махмуда маленьких детей, за которых на душе было тревожно, но не могла жена не быть рядом с мужем, так как он был тяжелый. Больных удивляло, что Абуталибу всего сорок девять лет, ибо выглядел он дряхлым стариком.

– Если со мной что случиться, не переживай, – говорил Абуталиб жене, – когда я был в концлагере, мечтал хоть раз увидеться с тобой, а затем умереть, но мне выпало громадное счастье – я не только увиделся с тобой, но и женился на тебе. В ссылке уже не надеялся увидать тебя и сына, смерть поджидала меня. Однако, я не только увидел тебя, но и прожил после ссылки с тобой столько лет, у нас есть дети. Теперь, слава богу, войны нет, дети не погибнут. Я себя считаю счастливым человеком, ибо мне два раза громадно повезло. А теперь от судьбы не уйдешь. Бог, наверное, говорит: “Надо и совесть иметь, я тебя два раза с того света вернул”, – пошутил он.

Мукминат тоже шутила, стараясь подбодрить мужа, и вселить надежду на выздоровление. А врачи беспомощно раздвигали руками и пожимали плечами: “Мы не боги, что в наших силах – сделаем”.

Так и не смог ни один врач, ни один профессор спасти Абуталиба, который скончался на руках у Мукминат.

На панихиде по любимому другу жизни Мукминат причитала:

Муж умер, остались семеро детей мал мала меньше. “Ну что ж, – сказала Мукминат сама себе, – придется под платьем завязывать ремень и под платком надеть шапку, чтобы не дать детям ощутить отсутствие отца, Абуталиб не хотел, чтобы его дети чувствовали себя сиротами”.