Борис Соколов - Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «красного маршала»

И здесь Норд делает интересное наблюдение над поведением жениха во время обряда: «Когда мне приходится слышать разговоры о чуть ли не кощунствах Тухачевского, то я невольно вспоминаю его, когда он стоял под венцом… Не могло быть сомнения, что он глубоко чувствовал весь обряд. Одна из родственниц невесты, с большим трудом добравшаяся из Петербурга до лесничества с единственной целью — помешать свадьбе, смягчилась в церкви до того, что, поздравляя его после венца, сказала: „Надо было вам первому стать на платок…“

С этого колоритного эпизода начинается мемуарная книга Лидии Норд о Тухачевском, впервые полностью опубликованная в 1957 году в парижском журнале „Возрождение“. Отдельного издания „Маршалу Тухачевскому“ пришлось дожидаться двадцать один год. А вот та часть книги, где рассказывалось о мнимом „военно-фашистском заговоре“, увидела свет еще в апреле 1950 года в парижской газете „Русская мысль“. И с тех пор не прекращаются гадания, кто же скрывается под псевдонимом Лидия Норд. Сама мемуаристка сообщает о себе только, что она — одна из пяти племянниц лесника, с которыми познакомился Тухачевский, и приходится второй жене Михаила Николаевича сестрой, но не родной, а двоюродной или даже троюродной. Позднее Лидия Норд вышла замуж за приятеля Тухачевского, советского военачальника, казненного вместе с маршалом. Дружбу с Михаилом Николаевичем она сохранила до его последних дней.

То, что Норд — это фамилия-псевдоним, сомнений не вызывает. А вот насчет имени Лидия даже нет уверенности, что оно — подлинное, а не псевдоним. Показательно, что вторую жену Тухачевского Норд называет Ликой — сокращенным именем от Лидии (вспомним чеховскую Лику — Лидию Мизинову). Если это — подлинное имя ее кузины, то выходит, что они с Норд — тёзки. Однако вполне возможно, что мемуаристка взяла себе имя-псевдоним в честь жены главного героя своей книги. А может быть, наоборот, наградила несчастную кузину своим собственным именем, тогда как в жизни Лику звали иначе. Словом, сплошные псевдонимы, сплошные загадки. И всё потому, что в Советском Союзе не принято было интересоваться „личной жизнью“ персонажей из серии „Жизнь замечательных людей“ (в конце 80-х в эту престижную серию попал наконец и Тухачевский). Особенно если эта жизнь была совсем не простой, если герой жен имел больше, чем одну, да и не только жен, а, страшно сказать, любовниц. Обычно если и уделяли внимание, то последней из законных супружниц, а остальные почти что и не существовали для биографов. В результате мы очень мало знаем о первой жене Тухачевского, не слишком много — и о последней… А о второй жене вообще известно только из воспоминаний Лидии Норд. Последняя написала не только книгу о Тухачевском, но и роман „Офелия“ — о жизни советской интеллигенции в 20-е и 30-е годы. Этот роман публиковался в „Возрождении“ за два года до „Маршала Тухачевского“. В „Офелии“ среди персонажей есть некая Лена, жена военного. В эпилоге, написанном в 1958 году, то есть уже после „Тухачевского“, рассказывается о ее судьбе „20 лет спустя“: „Мужа Лены, красного генерала, расстреляли в 1937 году и месяцем позже арестовали и ее, хотя они давно разошлись… С тех пор Леночка пропала без вести…“ Возможно, прототипом Лены послужила та, кто в книге о Тухачевском названа Ликой (как мы увидим, их брак с Михаилом Николаевичем продлился недолго). В этом случае нельзя исключить, что ее подлинное имя — Елена.

Французский журналист русского происхождения Виктор Александров, выпустивший в 1962 году книгу о деле Тухачевского, утверждал, что настоящая фамилия Лидии Норд — Загорская. Но и данное свидетельство едва ли проясняет вопрос. Непонятно, идет ли речь о девичьей фамилии свояченицы Тухачевского, и если это так, то носила ли фамилию Загорская Лика? Или Александров назвал фамилию ее мужа? И сколько мужей было в действительности у Лидии Норд? Ведь среди осужденных вместе с Тухачевским не было человека с фамилией Загорский. А быть может, Загорская — это еще один псевдоним, под которым Лидия Норд была известна в Париже?

Попытаемся подойти к решению задачи с другой стороны. Лидия Норд писала, в ответ на упрек критиков, что она „упорно не называет фамилию своего мужа“: „Да, не называю. Ибо я еще не сошла с ума и не настолько обессовестилась, чтобы рисковать участью своих родственников, которые, возможно, частично уцелели в СССР. Мне могут возразить, что Советы-де всё равно уже знают, кто я. Возможно. Но дело не в том — знают ли они или не знают, но пока я сама не назвала себя, мои близкие имеют юридическое право отрицать свое родство с Лидией Норд. А для эмиграции совершенно не важно, кто был мой муж, — важно — кто я и кем навсегда останусь, независимо от всех советских реабилитаций. Я никогда не смогу простить коммунистической власти гибели моего мужа, гибели наших родственников и друзей, а также зверского уничтожения в советских тюрьмах и концлагерях лучшей части российского народа. Советское правительство, какое бы оно ни было, не купит меня никакими пожизненными пенсиями и другими земными благами…“

Сегодня давно уже нет в живых и той, что писала в Париже под псевдонимом Лидия Норд, и искренне ненавидимого ею Советского Союза. Раскрыв псевдоним автора „Маршала Тухачевского“, мы никому теперь не нанесем ни малейшего вреда. Для решения этой непростой задачи нам с вами, дорогие читатели, придется обратиться к списку тех, кого судили вместе с Тухачевским. Лидия Норд однажды перечисляет их, но с одним примечательным исключением: „Тухачевский был смещен в мае 1937 года, а в июне того же года Особое заседание военного трибунала под председательством Ульриха творило суд „скорый и справедливый“ над Тухачевским, Уборевичем, Примаковым, Корком, Якиром, Путной и Эйдеманом…“ Здесь блистательно отсутствует один человек, игравший далеко не последнюю роль в руководстве наркомата обороны и являвшийся одним из самых ближайших друзей Тухачевского. Речь идет о комкоре Борисе Мироновиче Фельдмане, начальнике управления по начальствующему составу РККА (по сегодняшней терминологии — Главного управления кадров). Кстати, дальше в своих мемуарах Лидия Норд это имя всё-таки называет среди подсудимых на процессе Тухачевского, но тогда, когда цитирует рассказ анонимного очевидца, присутствовавшего на суде. Таким образом, похоже, она выполнила свое обещание ни разу прямо не назвать подлинной фамилии своего мужа… Ибо Фельдман-то и был ее мужем. Столь нехитрым способом — пропуском одной фамилии в списке подсудимых — Лидия Норд давала понять грамотным, вдумчивым читателям, кто именно был ее супруг. А чтобы замаскировать его личность от бдительных читателей из советской госбезопасности, сознательно путала даты и хронологию событий, иногда давая взаимоисключающие утверждения. Например, в одном месте годом вступления Тухачевского в партию назван 1921-й, в другом — 1919-й (оба раза — неверно, как мы уже убедились). Сдвинуты и перепутаны сроки командования Тухачевским и Шапошниковым Ленинградским военным округом и назначения Тухачевского заместителем наркома обороны. В то же время делаются намеки, будто муж Норд — кадровый офицер царской армии, а в 20-е годы — преподаватель одной из ленинградских военных академий. Однако приводится и немало деталей, этому образу не соответствующих. Выясняется, в частности, что муж Норд запросто общается с Фрунзе и другими руководителями военного ведомства, часто ездит в инспекционные поездки, что как-то не свойственно рядовому преподавателю, и ко всему прочему, в 30-е годы, непонятно почему и как, перебирается в Москву. Зато многие факты биографии Фельдмана совпадают с тем, что рассказывается о муже Норд. Борис Миронович долгие годы был начальником штаба Ленинградского военного округа, а в 1934 году, когда Тухачевский стал заместителем наркома обороны, перевелся в Москву, где возглавил управление по начальствующему составу. Он, кстати сказать, никогда не был офицером царской армии. Призвали Фельдмана на военную службу перед первой мировой войной, и к 1917 году он был всего лишь унтер-офицером. Вместе с Тухачевским Борис Миронович служил на Западном фронте, потом — при подавлении Тамбовского мятежа и в бытность будущего маршала командующим Ленинградским военным округом. Как вспоминает один из офицеров штаба округа, генерал-майор Д. Н. Никишев, именно Фельдман представлял Тухачевского сотрудникам штаба при его вступлении в должность. Их дружба продолжилась и в Москве, сыграв, как мы убедимся в следующей главе, роковую роль в фабрикации „дела Тухачевского“.