Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

Читатель не должен удивляться тому что мы сопровождаем жизнеописание Петра Степановича К. цитированием сухих официальных документов. Более того, он должен быть сразу предупрежден, что все наше повествование основано исключительно на документах. Вымысел – это не наш принцип. Да, потрачена уйма времени на то, чтобы собрать все эти старые справки, приказы, отношения, рукописи, свидетельства, письма, дневники, – времени мы не жалели. Зато теперь мы можем быть уверены – и вы тоже, – что ни одно слово вымысла не проникло на страницы повествования, которое вам сейчас предстоит прочитать. Вначале мы даже хотели заверить все эти свидетельства истории у нотариуса, но ближе к концу нашей работы у нас почему-то сложилось отрицательное отношение к нотариусам. Поэтому мы убедительно просим читателя поверить нам на слово. Мы не станем вас обманывать.

Свидѣтельство.

Дано cie ученику дополнительнаго класса ЗАДОНЕЦКАГО РЕАЛЬНАГО УЧИЛИЩА К.Петру Степановичу, исповѣданія православнаго, родившемуся въ январѣ мѣсяцѣ 30 дня 1896 года, въ томъ, что онъ обучался въ семъ классѣ съ 21 августа 1912 по 1 іюня 1913 г. при отличномъ поведеніи и на окончательномъ испытаніи оказалъ успѣхи:

в Законѣ Божiемъ отличные (5)

“ русскомъ языкѣ отличные (5)

“ нѣмецкомъ языкѣ отличные (5)

“французскомъ языкѣ хорошiе (4)

“математикѣ, а именно:

“ариѳметикѣ отличные (5)

“алгебрѣ хорошіе (4)

“тригонометріи хорошiе (4)

в исторіи отличные (5)

“естествовѣдѣнiи отличные (5)

“физикѣ отличные (5)

“рисованіи отличные (5)

“законовѣдѣнiи хорошiе (4)

По сему онъ, К. Петръ Степановичъ можетъ поступить въ высшія учебныя заведенія съ соблюденiемъ правилъ, изложенныхъ въ уставахъ оныхъ, по принадлежности.

Городъ Задонецкъ іюня месяца первого дня 1913 года

Директоръ училища

Секретарь Педагогического Совѣта

У.С.С.Р.

Институт Сельского хозяйства и лесоводства в Новой Александрии

Харьков, Каплуновская ул. № 7

20 декабря 1920 г., № 3857

Удостоверение

Дано сие Петру Степановичу К. в том, что он состоит студентом Харьковского Александрийского института сельского хозяйства и лесоводства.

Настоящее удостоверение выдается Петру Степановичу К. для предоставления по принадлежности.

Задонецкий Волобраз

1921 г. янв. 15 дня № 57

Учителю Задонецкой профессионально-технической школы и ремесленного училища Петру Степановичу К.

Прилагая при сем удостоверение за № 3857, сообщаю, что Вы освобождаетесь от занимаемой должности учителя, согласно Вашего заявления и резолюции З.Т.У.О.Н.О: освободить от занимаемой должности и предложить немедленно выехать из Задонецка как милитаризованному студенту.

Удостоверение

Сие выдано Задонецкой Профессионально-технической школой Петру Степановичу К. в том, что он состоял преподавателем в упомянутой школе, преподавая следующие предметы: физика, химия, механика, экономическая география, техническое черчение и рисование. Настоящее удостоверение выдается Петру Степановичу К. по случаю добровольного выбывания из числа преподавателей Задонецкой Профессионально-технической школы.

В других документах, более ранних, Петр Степанович К. обозначается как «сынъ крестьянина Харьковской губерніи Валковского уѣзда, хутора Водопоя Валковской волости», но, как вы, вероятно, уже поняли, жизнеописание нашего героя мы начинаем не с его детства, в котором не находим ничего примечательного. Нет, мы сразу расскажем читателю об учебе Петра Степановича в Харьковском Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства, ибо именно этот институт снабдил Петра Степановича профессией агронома.

Хотя, по правде говоря, что это была за учеба? Вода в лаборатории замерзала, трубы лопались, реактивов не было, профессорские жены торговали пирожками, холод, голод, очереди, анкеты… Это были те времена, когда на Благбазе валялись дохлые лошади, куры, навоз, старые тряпки, куски жести, сплющенные эмалированные горшки, чайники, а иногда можно было встретить среди этого хлама человеческий труп, неизвестно как сюда попавший. Петр Степанович учился в институте в то время, когда на улице вечерами раздевали, убивали, люди от голода умирали, разбирали на топливо заборы, чтобы согреться, жгли в печках– в знаменитых чугунках из 20 кирпичей и с трубой прямо в окно – пианино, буфеты и другую мебель. Это было тогда, когда горели дома, не действовали водопроводы, потухало электричество, когда власти нервничали, а со всех сторон наступали враги. Это были времена, когда старое похерили, новое только-только намечалось, а материальных благ не было вовсе. Тяжелые были времена!

С приходом советской власти Петр Степанович каким-то образом поселился в кабинете известного доктора медицины. Кабинет был обставлен с роскошью: мягкие кресла, диваны, большие шкафы с книгами, великолепные кафельные печи. Но теперь дров и еды не было, а из-за холода и голода и роскошь теряла всякий смысл. Пока в кабинете жил доктор, кресла, диваны, шкафы и статуэтки стояли на своих местах, был порядок, а паркеты, вероятно, натирались воском. Теперь же вместо кафельной Петр Степанович собственноручно смастерил печку из сорока трех кирпичей, вытащив их из угла докторского дома, труба сначала была проведена в пробоину кафельной печи, но когда в эту дырку дым не пошел, пришлось трубе дать направление в окно. Труб тоже в те времена не делали, но было достаточно в городе разных водосточных труб, и они вполне подходили к печкам, а сами выглядывали из окон так грозно, что неопытному человеку могло показаться черт знает что! Неопытный человек мог бы подумать: каждый дом вооружен десятками пушек разных калибров.

В креслах и диванах откуда-то появились клопы. Петр Степанович одно время был уверен, что клопы здесь были и при докторе, но со временем он пересмотрел свои взгляды и пришел к выводу, что клопы пришли после того, как многочисленные докторские покои стали заниматься, по ордерам и без ордеров, лицами неопределенного происхождения. Кожа на креслах постепенно стала обдираться, паркетные же полы при Петре Степановиче не только не натирались воском, но даже не мылись и не подметались.

В некоторых комнатах обитали знакомые доктора, тогда как сам доктор еще в девятнадцатом году отбыл в Крым, оповестив всех, кого мог, о скором своем возвращении в Харьков. Жильцы, знакомые доктора, сберегали, как могли, докторское имущество, огрызались при бесконечных обысках и при предъявлении мандатов на комнаты, и даже Петра Степановича вовлекли в это дело.