Сергей Ларьков - «Враги народа» за Полярным кругом (сборник)

Все эти исторические контраргументы, однако, могут быть если не оспорены, то поставлены под сомнение с аргументацией: «мало ли что могло быть!». Аргументация неубедительная, но возможная. Однако сами мифотворцы пишут, что заключённых везли на Чукотку как рабочую силу. Это согласуется с общеизвестным положением о том, что ГУЛАГ к началу 1930-х годов стараниями печально известного Н.Френкеля и его шефа Г.Ягоды превратился в своеобразный «хозяйствующий субъект», торгующий рабочей силой. Вот тут-то и можно поверить историю географией, в том числе – историей открытия и освоения природных богатств Чукотки, их местоположения, и соотнести всё это с предлагаемой в истории с «Пижмой» географией и хронологией.

Итак, в 1933 году заключённых везли осваивать оловянные месторождения Чукотки и строить там рудники… Однако о минерально-сырьевой базе региона в те годы представления были самые смутные. Именно в полевые сезоны 1933 и 1934 годов геологами Арктического института была установлена перспективность территории на олово (так называемые «точки Серпухова») [ Белов ]. Только перспективность, и только «точки»! Первые, не очень богатые, месторождения этого нужного стране металла были выявлены и предварительно оценены лишь в конце 1935 года, хотя авторы легенды, неизвестно на чём основываясь, утверждают, что год открытия «крупного месторождения оловянных руд на Чукотке» – 1929-й, называют даже первооткрывателя – известного геолога С.В.Обручева. Однако в 1929 году Сергей Владимирович работал в полутора тысячах километрах от Чукотки, в Колымской экспедиции Якутской комиссии Академии наук, и действительно открыл, но не месторождения олова на Чукотке, а россыпи золота – на притоках Колымы. Значит, в 1933 году «фронта работ», как тогда говорили, на Чукотке для заключённых попросту не было, и не нужна была ни эта рабсила, ни её охрана, ни строительство для неё и той же охраны жилья, снабжение продовольствием, оборудованием, стройматериалами и всем прочим – то есть всего того, что для условий Чукотки во много раз дороже и сложней, чем для основных тогдашних объектов ГУЛАГа: завершения Беломорско-Балтийского канала, начала Байкало-Амурской магистрали и даже освоения Колымского края.

Схематическая карта района событий

Совершенно удивителен настойчиво повторяемый срок выхода «Челюскина» и «Пижмы» из Мурманска – «конец 1933 года» (дата выхода «Челюскина» по всем источникам – 8 августа). Вообще-то общеизвестно, что короткая, двух-трёхмесячная арктическая навигация начинается обычно в июне-июле. В декабре-январе пароходы хоть и в сопровождении тогдашних лучших ледоколов не смогли бы даже войти в Карское море, не говоря о дальнейшем движении на восток.

Совсем фантастичен график и маршрут движения «Пижмы» вдоль берегов Чукотки. Оловянные месторождения Чукотки (даже если допустить, что они были уже открыты) расположены близ Певека, причём именно здесь лежат основные россыпи касситерита, легко добываемые, и в Иультине (рудное месторождение), в горах в ста километрах от устья Амгуэмы. Следовательно, пунктом назначения «Пижмы» должны были стать либо Певек, либо устье Амгуэмы (скорее, конечно, Певек). Но ведь график движения вдоль чукотских берегов «Челюскина» (а значит, и «Пижмы») хорошо известен по многочисленным публикациям, в частности – по «Рейсовому донесению» его капитана В.И.Воронина [ «Пароход не подходил…» ]. 11 сентября он проходит мыс Шелагский, т. е. минует Певек без захода в него, 16-го – мыс Северный (ныне – мыс Шмидта), 19-го – мыс Ванкарем, опять же не зайдя к устью Амгуэмы. Для чего же заключённых везли тысячи миль, что это за арктический туризм в трюмах? У острова Колючин, в 70-ти милях восточнее Ванкарема, «Челюскин» по разным причинам покинули восемь человек, т. е. разгрузка с рейда и даже у берегового припая была возможна и в Певеке, и у устья Амгуэмы. 7-го октября «Челюскин» покинул вынужденную стоянку у Колючина, быстро дошёл по открывшейся полынье до мыса Сердце-Камень. До Берингова пролива оставалось 60 миль, но все отчаянные попытки пробиться к нему не удались и 30-го октября начался стодневный 1000-километровый дрейф.

Как «Пижма» оказалась в 30 километрах от «Челюскина», почему это расстояние оставалось постоянным – совершенно непонятно. Дрейф льдов в Чукотском море весьма хаотичен и такое постоянство расстояния – вещь практически невозможная. Совсем уж фантастична байка о регулярных поездках аэросаней между двумя пароходами – аэросани ни в коем случае не могли бы преодолеть десятки гряд торосов, разводья и полыньи, многочисленные трещины – всё то, что обычно для льдов Чукотского моря. А если они смогли преодолеть 30 километров, то почему не могли преодолеть 130 – до материка? Ну и вывезли бы всех на аэросанях, и не было бы рискованных полётов и первых Героев Советского Союза!

Дальнейшее – поход сотен людей по льду на Чукотку и Аляску – для людей, хоть мало-мальски знакомых с зимними арктическими маршрутами, может восприниматься лишь как фильм в жанре фантастического триллера. Сотни людей отправились по льду, дошли до материка и рассеялись по тундре… Стоит напомнить, что в первые же дни после гибели «Челюскина» в ледовом лагере Шмидта вспыхнул своеобразный бунт – часть членов экспедиции стала настаивать на походе на материк. В основном это были люди из бригады строителей, которых должны были оставить на острове Врангеля, все – из крестьян средней полосы России, люди физически крепкие, но абсолютно незнакомые с Арктикой. Против этого выступили опытные полярники из научной группы экспедиции и большинство команды, состоявшей из архангельских поморов. Они утверждали, что из мужчин, может быть, кто-то и дойдёт до суши, но большинство, а прежде всего – женщины, обречены на гибель. Дело зашло так далеко, что начальник экспедиции О.Ю.Шмидт, взяв винчестер, пригрозил застрелить любого, кто сделает попытку пойти к материку. Вскоре опытным полярникам удалось на основании проведённых расчётов убедить всех, что такой поход обречён на неудачу.

Попробуем сделать это и мы. Ближайшая от места гибели «Челюскина» точка материка, мыс Ванкарем, откуда летали потом самолёты, в 130–140 километрах. Допустим даже, что «Пижма» была на 30 километров ближе, всё равно это 100–110 километров. Полярные путешественники в наши дни считают высокой скорость движения по льдам в высоких широтах в начале весны в один-полтора километра в час. Напомню, что прекрасно подготовленная и снаряжённая экспедиция профессиональных полярных путешественников во главе с Д.И.Шпаро лишь с третьей попытки перешла по льду 80-километровый Берингов пролив, дважды вызывая спасателей. Наши же путешественники несколько месяцев провели в тесном трюме, почти в неподвижности, на скудном этапном пайке, в постоянном холоде и, следовательно, были абсолютно не готовы к большим физическим нагрузкам. Их путь лежал на юго-запад, при этом генеральное направление дрейфа льдов в Чукотском море – север-северо-запад, угол между направлениями движений – около 120 градусов, т. е. почти обратный. Скорость дрейфа льдов минимум 3–5 километров в сутки, значит, для того, чтобы его компенсировать, нужно проходить лишние 2–3 километра в день. Ослабленные люди должны были нести на себе запасы продовольствия, палатки, примусы, запас керосина. Нужно было преодолевать многочисленные гряды торосов, трещины и разводья (нужны лодки и доски) – и всё это в конце полярной зимы, при 20–30-градусном морозе, часто – при сильном ветре, а если запуржит, то придётся пережидать несколько дней. Нужно, наконец, не только иметь компас, но и навыки навигации, вносить поправку на снос льдов и корректировать направление движения, а то немудрено было уйти куда угодно. Нужно было, наконец, хотя бы 8 часов в сутки отдыхать. Учитывая всё это, можно ли вообще рассматривать возможность успеха такого похода? Конечно, нет, наши путешественники погибли бы через 10, максимум – 15 дней. Ну, даже дошли, «рассеялись по тундре»; но в апреле – мае это ещё безжизненная снежная пустыня, нет ни грибов, ни ягод, и вряд ли беглецы обладают опытом охоты и рыбалки в тундре. Не известен ни один удачный побег заключённых из чукотских лагерей даже летом, примеров неудачных – более чем хватает. Побег с Чукотки на Аляску одного из героев «Ожога» В.Аксёнова – не более чем художественный приём, придающий судьбе персонажа задуманную авантюрность. Поход же беглецов с «Пижмы» на Аляску – и вовсе из области больной фантазии: до её берегов 350 километров, да ещё точно навстречу дрейфу льдов!