Валериан Альбанов - На юг, к Земле Франца-Иосифа!

Прекрасный удобный стол, может быть, когда-то служивший письменным, грубо починен обрезком нестроганной доски. К потолку привешены на проволоках и прибиты гвоздями против каждого паза между досками длинные, кое-как согнутые из жести желоба, так как, должно быть, крыша и потолок протекали. Весь потолок был увешан этими некрасивыми заржавленными желобами. У каждой койки наспех сделаны полочки и ящики, в которых во всех были грязные банки и пузырьки с различными лекарствами, и, должно быть, ими частенько пользовались. Нет, положительно, в таком грязном, запущенном, нездоровом помещении не мог жить Джексон, этот джентльмен, который, говорят, к обеду выходил во фраке. Ясно, что здесь было за двадцать лет двое, а то и больше хозяев. Сначала устраивалось удобное, светлое помещение, обставлялось с комфортом, обтягивались стены сукном, предусматривалась долгая, в течение нескольких зим, жизнь при приличных условиях. Такое помещение и застал Нансен.

Но вот после уже, откуда-то появились какие-то другие люди: их было много, явились они поздно, надо было торопиться, чтобы как-нибудь устроиться, поместиться всем до наступления зимы. И стали они наспех делать эти трехъярусные койки-гробы, приколачивать к потолку эти жестяные желоба, так как потолок к тому времени уже протекал. У них, должно быть, было несколько лошадей, скелеты и черепа которых мы видели в разных местах около амбара и «цирка». Поломанные нарты, которые мы видели на свалке, были слишком велики для собак – они предназначались для лошадей. В доме, на стене, висит уздечка, тут же рядом нашли мы винтовку, заржавленную до того, что для употребления она не годилась. На этой винтовке, на прикладе выжжено клеймо: «Полярная экспедиция Циглера». Такое же клеймо и на лежащем в доме топоре, на длинной ручке.

Нет, положительно, своим грязным запущенным видом дома обязаны не седовской экспедиции. Надо было много времени, чтобы сгнили эти матрацы и лохмотья одежды. Эта экспедиция была раньше седовской. Как спешно она пришла, так же спешно и ушла куда-то, не убрав грязи, не заколотив хорошенько окон и не закрыв крепко дверей. И, по всей вероятности, это была экспедиция Циглера, совершенно мне не известная. Откуда и куда шел этот таинственный Циглер или его экспедиция?

А вот, кажется, и ответ на этот вопрос. На одной из коек находим мы большой лист бумаги; по-видимому, это нечто вроде юмористической газеты, случайно изданной на мысе Флора по поводу наступления Нового года.

Первая картинка изображает двух джентльменов, сидящих за стаканом и пьющих виски. Они, должно быть, говорят между собой: «А хорошо бы открыть Северный полюс. Конечно, недурно». И вот корабль, по всей вероятности с этими джентльменами, уже в море. Но у какого-то высокого мыса, может, севернее Флоры, этот корабль от неизвестной причины идет ко дну и из воды видна только его корма. Следующая картина изображает путешествие обратно на юг по Земле Франца-Иосифа. Длинной вереницей растянулся обоз, запряженный и лошадьми, и собаками, и, по-видимому, все приходят на мыс Флору. Потом эта компания, уже, должно быть, в наступающем году, каким-то образом очутится в обитаемых местах и поедет в железнодорожном поезде. Конечно, они доберутся благополучно до дома и в один прекрасный день очутятся в кругу родных и знакомых.

Вот по каким «достоверным источникам» мы познакомились с экспедицией Циглера.

Около амбара среди нескольких порожних бочек мы нашли одну из-под вина. На ней было выжжено клеймо «Северный полюс». Не экспедиция ли Циглера предусмотрителыю запасалась этим вином, которое предстояло распить по прибытии на Северный полюс? В нашем представлении этот Циглер или, вернее, остатки снаряжения этой экспедиции и «свалка» около домов, были неиссякаемым источником всяких сокровищ: нечто вроде «универсального» магазина. Когда нам нужна была та или другая вещь для хозяйства, то мы смело шли в дом, амбар, «цирк» или на «свалку» и всегда находили нужную вещь. «Надо сходить к Циглеру, не найдется ли там ложек», – и мы находили. «Александр, не поищешь ли ты у Циглера ситечко для протирания овса», – и Александр шел и находил. Таким образом, мы «у Циглера купили» кофейную мельницу, хорошую лампу, ножи столовые и вилки, различные инструменты и всевозможную посуду. Циглеровская винтовка у нас была разобрана и отмачивалась в керосине, после чего мы надеялись привести ее в надлежащий вид.

Проходя как-то на восток, за одним из холмов я увидел высокий, узкий, очень правильный камень. Подхожу ближе и, к своему величайшему изумлению, вижу великолепный памятник-обелиск. Из надписи на нем золотыми буквами я узнал, что этот памятник поставлен в 1900 году судном «Стелла Поляре», Полярной экспедицией герцога Абруццкого, своей пропавшей без вести санной партии. Конечно, эта вторичная экспедиция, привезя с дальнего юга этот памятник своим пропавшим товарищам, не позабыла с собой захватить и более существенное, все необходимое для существования на севере. Должно быть, она много чего привезла и сложила в амбаре, но кто-то уже после раскидал и перепортил это добро.

Так что, хотя мы и называли все наши находки полезных вещей «покупкой у Циглера», но ясно было, что не одному Циглеру мы были обязаны ими. Возможно, что экспедиция Циглера сама многим воспользовалась из склада в амбаре.

Недалеко от нашей усадебки, ближе к утесам, мы нашли могильный холм с деревянным крестом, окрашенным красной краской. Какой бедняга нашел себе здесь успокоение, это нам не было известно. Здесь была земля и все нужные инструменты для копания, а потому эта могила была лучше, чем могила нашего Нильсена. Там мы могли только сложить над телом его холм камней, а на крест у нас не было материала.

Постепенно из-под льда была выколота почти вся провизия. Оставалось немного несущественного, которое мы собирались разобрать после. Теперь же надо было убрать то, что уже было вынесено наружу.

В большом доме часть сеней была отгорожена переборкой под кладовую. Здесь, как и везде, была та же грязь, тот же лед. Очистив ее и добавив полок, мы сложили по сортам, рядами на полках, всю провизию. Вид получился внушительный и очень красивый. Длинные ряды банок различной формы и величины, со свежими даже этикетками, напоминали хороший гастрономический магазин. Кладовая оказалась полной.

Большую часть этой работы, раскопки провизии и сортировки, сделал Конрад. Работа эта серьезная и очень кропотливая, но Александр добросовестно ее выполнил. С утра и до позднего вечера проводил он время «в Помпее», только иногда навещая меня, чтобы поделиться тем или другим приятным открытием.

Я же с самого прибытия на мыс Флору был болен и мне становилось все хуже. Жар и озноб не покидали меня. Большую часть времени я был в бреду, а иногда были какие-то кошмары. Мне все казалось, что нас на мысе Флора живет трое. Лежа в бреду, я вскакивал и бежал к раскопкам звать Александра. Я знал, что он там работает, и никак не мог припомнить, куда отправился «он, третий». Спрашивал Александра, где «он», но кто он, я и сам не мог припомнить. На свежем воздухе я приходил немного в себя, припоминал все происшедшее с нами, что нас осталось только двое, и с тоской шел обратно на койку. К общему недомоганию прибавилась опухоль и боль в ногах, и в минуты сознания я опасался плохого конца для себя. Положим, что опухоль в ногах была и у Александра.