Николай Зубов - Отечественные мореплаватели —ё исследователи морей и океанов

Головнин ошибался: англичане отлично знали о русских открытиях. Самое появление англичан на севере Тихого океана было вызвано успехами русских мореплавателей. Впрочем, о неискренности англичан Головнин писал следующее:

«Англичанин Мирс… в 1786 году зашед в него (в Кенайский пролив. – Н. 3.), не знал, где он, доколе русские к нему не приехали и не сказали, что он в проливе, которым может пройти безопасно. Он по их наставлению прошел пролив и весьма наглым образом счел его своим открытием и даже дал ему имя».

Головнин отмечал и другие ошибки Кука. Так, например, острова Ситкинак и Тугидак, отлично известные русским, Кук принял за один остров и назвал островом Троицы. Евдокеевские острова, или Семиды, также показались ему одним островом и были названы Туманным островом и пр.

С усмешкой Головнин писал, что если бы какому-либо «нынешнему» иноземному мореплавателю удалось совершить такие географические открытия, какие были сделаны в XVIII в. русскими мореходами, «то не только все мысы, острова и заливы американские получили бы фамилии князей и графов, но даже и по голым каменьям рассадил бы он всех министров и всю знать; и комплименты свои обнародовал бы всему свету. Ванкувер тысяче островов, мысов и пр., кои он видел, роздал имена всех знатных в Англии и знакомых своих; напоследок, не зная, как остальные назвать, стал им давать имена иностранных посланников, в Лондоне тогда бывших».

«Беринг же, напротив того, открыв прекраснейшую гавань, назвал ее по имени своих судов: Петра и Павла; весьма важный мыс в Америке назвал мысом Св. Ильи, по имени святого, коего в день открытия праздновали; купу довольно больших островов, кои ныне непременно получили бы имя какого-нибудь славного полководца или министра, назвал он Шумагина островами, потому что похоронил на них умершего у него матроса сего имени» [168].

Деятельность иностранцев на севере Тихого океана в непосредственной близости к дальневосточным и тихоокеанским владениям России заставляла русское правительство заботиться о закреплении за Россией этих земель, об описании их для более уверенного и безопасного плавания русских промышленников. Надо было продолжать дело, начатое Петром, надо была организовать экспедиции, подобные экспедициям Беринга. А Екатерина II всегда дорожила тем, что ее считали покровительницей искусства и наук. И она решила уступить желаниям передовых людей того времени и послать на северо-восток Сибири новую большую морскую географическую экспедицию. В начальники предполагаемой экспедиции Екатерина II считала необходимым пригласить кого-нибудь из спутников Кука в его третьем путешествии, во время которого Кук заходил в Чукотское море.

Русским послом в Лондоне в то время был граф Воронцов. Никого, кроме Иосифа Биллингса, участвовавшего в третьей экспедиции Кука, в это время в Лондоне он не нашел и пригласил Биллингса на русскую службу.

Ближайшими помощниками Биллингса были назначены: англичанин на русской службе лейтенант Роман Романович Галл и только что произведенный в лейтенанты Гаврила Андреевич Сарычев, сыгравший в этой экспедиции главную роль [169].

Назначение англичанина Биллингса начальником важной экспедиции, естественно, возмущало передовых русских морских офицеров. Так, И. Ф. Крузенштерн писал: «Между офицерами российского флота находились тогда многие, которые, начальствуя, могли бы совершить сию экспедицию с большим успехом и честью, нежели как то совершено сим англичанином. Все, что сделано полезного, принадлежит Сарычеву, толико же искусному, как и трудолюбивому мореходцу. Без его неусыпных трудов в астрономическом определении мест, снятии и описании островов, берегов, проливов, портов и пр. не приобрела бы, может быть, Россия ни одной карты от начальника сей экспедиции» [170].

Экспедиция Биллингса, которую по справедливости следует называть экспедицией Биллингса – Сарычева, задумана была очень широко и стоила очень дорого. От нее и ожидалось многое. Об этом можно судить хотя бы по наградам участникам экспедиции, предусмотренным при ее организации.

Так, при назначении Биллингса начальником экспедиции он был произведен в капитан-поручики. После достижения устья реки Колымы Биллингс должен был объявить себя капитаном 2-го ранга, а после достижения мыса Св. Ильи (Северная Америка) – капитаном 1-го ранга. Повышения в чинах, а также денежные награды и льготы были предусмотрены инструкцией и остальным участникам экспедиции.

Эта экспедиция, как и все северные и северо-восточные экспедиции тога времени, была объявлена совершенно секретной. Был установлен строгий порядок хранения ее материалов и доставки их в Адмиралтейство.

Согласно инструкции целью экспедиции было описание Чукотского берега от Колымы до Берингова пролива, не выполненное Великой Северной экспедицией, а также изучение морей, находящихся между землями Иркутской губернии и противоположными берегами Америки. Кроме того, экспедиция должна была обследовать землю, будто бы усмотренную в 1764 г. сержантом Андреевым к северу от Медвежьих островов, «или по крайней мере разведать о всех обстоятельствах этой земли, как то: остров ли она или твердая, протягающаяся от Америки земля, обитаемая ли жителями и сколько оные многолюдны и прочая» [171].

Экспедиция была снабжена метеорологическими, астрономическими и другими инструментами, морскими и сухопутными картами и выписками из журналов путешественников с 1724 по 1779 год.

Иркутскому генерал-губернатору было дано распоряжение об оказании экспедиции всяческой помощи надежными людьми, проводниками и толмачами, провизией и всякого рода снаряжением. В Иркутске к экспедиции присоединился натуралист доктор Карл Мерк – «для наблюдений и описаний, до натуральной истории касающихся». В Охотске Биллингс должен был выбрать суда «а в случае негодности тамошних казенных судов, поспешить построением новых, надежных и прочных».

Экспедиция должна была в случае открытия новых земель или островов, «стараться оные присвоить скипетру Российскому». «С жителями дикими и непросвещенными» участникам экспедиции приписывалось обходиться «ласково и дружелюбно; вселить хорошие мысли о россиянах», обращаться с ними осторожно, чтобы не озлоблять их. При встрече с иностранными судами обходиться с ними «дружественно, не подавая ни малейшего повода к ссорам и распрям» [172].

В сентябре 1785 г. Сарычев выехал из Петербурга в Охотск, куда и прибыл после трудного зимнего пути 27 марта 1786 года.

Выяснив на месте, что подходящих для экспедиции судов нет, Сарычев занялся подготовкой леса и организацией в Охотске постройки двух новых судов, названных впоследствии «Слава России» и «Доброе Намерение».