Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Нас ободряло то, что большое число белых офицеров проявляло положительное и профессиональное отношение к переменам, желание сотрудничать с новым порядком и работать с чёрными коллегами. Когда такие люди проявляли лояльность к новому государству, это поднимало дух. Одним из таких офицеров был «Военный секретарь» и после возвращения в войска он стал генералом — это был ясный сигнал, что у людей с правильным отношением к службе есть перспективы вне зависимости от их расы или послужного списка. Было много аналогичных примеров. Различия между людьми обычно уменьшаются, когда они берутся за общее дело. Но у них должна быть общая доля в успехе с бесспорнной ведущей силой и источником политической воли, желающей, чтобы дело двигалось, наподобие АНК. Такой была так называемая формула «побеждают все», которая лежала в основе успешных политических переговоров между бывшими противниками в Южной Африке. К сожалению, не всё можно разрешить ко всеобщему удовольствию, поскольку на всех просто не хватало работы. Поэтому кто-то попадал в пострадавшие, но цель была поставлена предоставить приличные выходные пособия и помочь военным устроиться в гражданской жизни.

В целом наш подход резко отличался от того, что делала Национальная партия после прихода к власти в 1948 году. Число госчиновников было тогда резко вздуто, чтобы пристроить и вознаградить сторонников Национальной партии. Старших офицеров, отличившихся во Второй мировой войне (как английского, так и с африканского происхождения) министр обороны и известный англофоб Ф. С. Эрасмус из армии выгнал. Их заменили на деятелей с гораздо худшей квалификацией. Эти события получили название «полуночный визит», поскольку военные рассыльные приносили приказы об увольнении в дом жертв в поздние вечерние часы.

Эрасмус оставил горькое наследие, чувствовавшееся аж до наших времён, особенно в частях бывшего ополчения. Командование МК под руководством Модисе перед выборами встретилось с представителями этих частей и те с облегчением узнали, что мы не собираемся их распускать. Лидером их был полковник Иан Деетлефс из «Натальских карабинеров». Модисе продвинул его в бригадные генералы и поставил во главе новой системы нерегулярных войск.

Исправление ошибок, сделанных в эпоху Эрасмуса, было благодарной работой. Одна из них была связана с исчезновением в 1945 году лейтенанта флота Джорджа Херда, загадочно пропавшего в увольнении на берег в Кейптауне. Многие годы его вдова Вида безуспешно добивалась пенсии вдовы фронтовика, назначенной ей правительством Сматса в 1947 году, но отмененный в 1948 году Национальной партией на том основании, что он пропал не в бою.

Джордж Херд до призыва на войну был журналистом он публично выступал против пронацистского движения в Южной Африке и выявил связи его с Национальной партией. Это вызвало гнев и ему было прислано несколько посланий с угрозами смерти. Было сильное подозрение, что его убил кто-то из нацистской организации «Оссевабрандваг», а тело было уничтожено.

Я узнал об этом деле от кадровика моего министерства Михаила Гробелаара, капитана-моряка. Мы вместе постарались исправить эту несправедливость, для чего капитану пришлось много и усердно поработать и совершить не одну поездку в министерство финансов. С большим удовлетворением мы в конце-концов получили чек и отправили его Виде Херд, которой было уже 93 года, но она в добром здравии проживала в Лондоне.

Я был в полном изумлении, когда Тони, сын Джорджа Херда, пришел меня поблагодарить. Бывший редактор газеты «Кейп таймс» и противник апартеида, он работал пресс-секретарём у Кадера Асмала. Он не хотел заниматься делом отца лично, поскольку был связан с нашим правительством. В знак благодарности он подарил мне свою книгу «Мыс штормов» (издательство Ravan Press, Йоханнесбург, 1991 г.), где было рассказано о событиях его жизни в годы апартеида. Одна из глав была посвящена исчезновению его отца. Тони написал дарственную надпись, благодаря которой я почувствовал, что моя работа не напрасна. Вот его слова: «С самой горячей признательностью за ваши успешные и крайне энергичные усилия, закончившие, наконец, главу о Джордже Херде и за выраженное Виде Херд признание заслуг Джорджа в войне с нацизмом».

Я принял посвящение с чувством глубокой радости. Работа в министерстве обороны в мирное время заключается, большей частью, в борьбе за адекватный бюджет. Похвалы тут встречаются редко. Люди вроде Кадера Асмала приносили радость массам бедняков, подводя чистую воду миллионам людей. Тони я сказал, что он заставил меня почувствовать примерно то, что ощущает Кадер, в очередной раз открывая новый кран.

Одним из моих первых выходов в новом качестве был визит в штаб полка «Трансвальские шотландцы» в Йоханнесбурге.

Когда я прибыл в их впечатляющий штаб, я попытался придумать какой-нибудь ход, чтобы сломать лёд. Могла бы сработать шутка о том, как хорошо открыто входить в парадную дверь, если ты много лет по секретным заданиям тайно пробирался через чёрный ход.

Меня встретила группа офицеров крупного телосложения, нарядно одетых в традиционную шотландскую форму. Когда в баре, украшенном призами, завоёванными полком, всем налили выпивку, свирепо выглядевший парень с усами, похожими на руль от велосипеда, которого явно распирало желание задать мне первый вопрос, спросил неожиданно мягким голосов: «Простите, господин министр, правда ли, что Вы учились в КЕС?». КЕС было известное сокращение названия средней школы имени короля Эдуарда.

Я было растерялся, но потом подтвердил, что действительно там учился, и спросил, не были ли они тоже выпускниками КЕС. Они ответили, что они были из Йеппе — школы, которая была главным соперником КЕС. Но когда я сказал им, что мой отец учился в Йеппе, они обрадовались, как будто это хотя бы частично делало меня одним из них.

Мне так и не пришлось воспользоваться «домашней заготовкой». Вместо этого я предложил тост за одну из неудач министра Ф. С. Эрасмуса, который пытался запретить ношение в армии шотландских килтов, потому что это была «иностранная военная форма». В ответ мне рассказали, что жена министра открыла фабрику по пошиву военной формы — вне всякого удивления процветавшую.

Вечер пошёл в самой оживлённой манере. Когда хозяева услышали о шотландских предках Элеоноры, то они вызвались сыграть для неё на волынке по телефону традиционную мелодию. Вслед за этим последовал телефонный звонок в Дурбан, её матери, и с большим энтузиазмом мелодия была повторена.

Сохраняя эти бывшие ополченские части, мы способствовали и созданию полков с африканскими традициями и африканской номенклатурой. На ум приходили возможные названия: «Полк имени Оливера Тамбо», «Лёгкий стрелковый имени Шаки», «Стрелки из Соуэто» — которые образовали бы базу для привлечения чёрной молодёжи в новые вооружённые силы.