Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Ферстеру были даны исключительные права — лицензия убивать хоть внутри страны, хоть за границей бойцов и гражданских лиц, которые, по его мнению, были врагами государства. Его рекрутами была смесь из матёрых десантников и солдат-разведчиков вроде него самого, сдобренная наёмниками, отсидевшими уголовниками и гангстерами. Вот какими были исполнители, чьи руки непосредственно возносили орудия смерти.

Они были подготовлены к их мерзкому делу пожизненным промыванием мозгов по поводу угрозы коммунизма и swart gewaar (чёрного зла), которое, как они истово верили, собиралось сбросить белых людей в океан. Их действия простирались от жутких актов запугивания, когда, например, перед домом архиепископа Туту был повешен ещё не рождённый детёныш бабуина, до убийств и подрывов активистов. Как полагают, в это ряд входят убийства университетского преподавателя Дэвида Уебстера, юриста СВА-ПО Антона Любовского, представительницы АНК в Париже Далси Септембер, покушения со взрывами на Альби Сакса и Джереми Брикхилла в Мапуту и Хараре, отравление командира МК Тами Зулу, возможная диверсия на самолёте президента Мозамбика Саморы Машела, убийства с помощью бомб-посылок Рут Ферст и Джанетты Скун в Мапуту и в Анголе, и бесчисленные «устранения» профсоюзных деятелей и других активистов внутри страны — таких, как Мэтью Гониве и Форт Каната.

Джо Ферстер, как и Крейг Уильямсон, полностью разочаровался в политиках и генералах, которые попользовались им и бросили в беде, когда он стал неудобен. Бородатый и крепко сложенный, Ферстер говорил в мрачных тонах человека, шокированного внезапно открывшимися ему реальными фактами жизни. Обманом его заставили верить, что АНК является смертельной угрозой всему, за что он стоял. И вдруг в мгновение ока он видит, как его начальники ведут с нами переговоры, а он превратился в изгоя, отщепенца, и карьера его рухнула. Они, считал Ферстер, несут гораздо большую ответственность, нежели он сам. Бывшие заклятые враги типа меня и Джо Модисе возглавляют национальные вооружённые силы и, по его мнению, делают это неплохо. Сейчас он начал кое-что понимать.

Пока мы беседовали, я представил себе молодого Джо Ферстера, свежеиспечённого выпускника школы, из духа авантюризма и наивного патриотизма поступающего в армию. Он преуспел в физической подготовке и безоговорочно воспринял доктрину о «взращённых коммунистами врагах» и об «угрозе западной христианской цивилизации». И когда он проявил себя бесстрашным и преданным солдатом, к нему обратились генералы и поручили создать и возглавить БГС. Для этого пришлось расстаться с карьерой в обычных войсках и с любимой военной формой и замаскироваться под гражданского. Это был исключительно крутой поворот, но он пошёл на это из ложно понятой преданности службе и искажённой любви к своей стране. Наверное, он ощущал бесконечно польщенным тем, что его начальники доверяли ему власть и денги, и тем, что за ним почти не было надзора и отчётности. Ну кто он был такой, чтобы в то время понять, что всё это делалось больше для прикрытия генералов, нежели для обслуживания его собственных оперативных потребностей? БГС выросло в нечто, само себе устанавливающее законы, пока не было распущено Де Клерком в 1990 году.

Де Кок, Бензьен, Уильямсон и Ферстер были пешками в руках генералов и правителей апартеидной страны. За все их преступления должны отвечать те, кто старался держаться подальше, кто дал им неограниченные возможности применять орудия смерти и какое-то время окутывал их славой. Приговор Эйхману, несомненно, является моральным ориентиром.

Разоблачения относились не только к годам, предшествовавшим снятию запрета на АНК в 1990 году, но и к последующему периоду. Число погибших после 1990 года превышало четырнадцать тысяч человек, а двадцать две тысячи человек были ранены. Это вдвое превышало число убитых по политическим причинам в предыдущие сорок два года апартеида.

Оперативники «Вулы» Чарльз Ндаба, Мбусо Тшабалала и другие несчастные, останки которых были выкопаны на «полях смерти» в Нагане, должны быть прибавлены к этой статистике. Согласно Мэттью Фосе, присутствовавшему при многих этих печальных эксгумациях, было около 200 секретных захоронений.

Большинство разоблачений исходило от бывшей секретной полиции. Из прежней армии пришли немногие. Они держались тесным кружком, крепко поддерживая друг друга и действуя по принципу: «ничего не помню». Однако мы ещё посмотрим, сколько времени будут спрятаны «армейские» скелеты.

В рамках комиссии про примирению и выяснении истины я дебатировал с генералом Констандом Фильюном, лидером «Фронта свободы». Как командующий сухопутными войсками с 1976 по 1980 год, а затем преемник Магнуса Малана на посту командующего вооружёнными силами ЮАР до 1985 года, он был хорошо осведомлён о роли военных и об их зарубежных рейдах. Тема дебатов называлась так: «Дебаты о справедливой войне и примирении».

Фильюн понравился членам АНК своей честностью и стремлением к сотрудничеству и часто получал вежливые аплодисменты наших депутатов. Я отнёсся к нему с уважением и мы часто обменивались мнениями по оборонным вопросам. Однако с разочарованием я выслушал его аргументы, что вооружённая борьба АНК не подходит под определение справедливой войны. Фильюн явно был честным человеком, но то, что через три года после создания демократического государства и при всех тошнотворных разоблачениях в отношении служб безопасности он продолжал придерживаться таких убеждений, заставляет меня усомниться, сможет ли кто-нибудь из его поколения когда-то по-настоящему преодолеть свои предрассудки.

Несмотря на эти мрачные разоблачения, бывший президент Ф. У. Де Клерк продолжал отрицать ответственность своего правительства. Он заявил, что зверства были работой «неизвестных бандитов» и «гнилых яблок».

Я заявил прессе, что открывшиеся сведения о Чарльзе Ндабе и Мбусо Тшабалале, связанных с «Вулой», были самым убедительным свидетельством, которое когда-либо появлялось, о том, что Де Клерк во время переговоров, по-видимому, участвовал в двойной игре. Возможно, что он санкционировал уничтожение его оппонентов. Я имел в виду его осуждение так называемого «Заговора Вула» и того факта, что, по собственному признанию Де Клерка, руководители секретной полиции его информировали. Как же он мог утверждать, что ничего не знал? Я задал два вопроса: «Если он знал всё, что происходит, как он публично утверждал во времена арестов по делу «Вулы», то это означало, что он, очевидно, давал разрешение на «устранение» оппонентов зловещей группировкой, а затем снимал с себя ответственность? Если же, однако, он не знал, тогда он, несомненно, пренебрегал своими обязанностями, поскольку это означало, что он не потрудился выяснить факты о судьбе арестованных, находящихся в руках его полиции безопасности?» Это особенно важно, поскольку это происходило в самое сложное время переходного периода, когда он утверждал, что вёл переговоры искренне. На основе этого я призвал его подать в отставку ввиду грубого нарушения служебного долга в бытность его президентом страны. То же самое сделали Мак Махарадж и Питер Мокаба. Последний — зам. министра, считался наиболее горячим деятелем АНК, вызвавшим гнев Де Клерка, поскольку назвал того лысым бандитом, с чьих рук капала кровь невинных людей.