Александра Богданович - Три последних самодержца

18 июня.

Приехал митрополит Антоний. Теперь с ним, ради тамбовского Иннокентия, произошла перемена — он стал правым, а за все прошлое время был левым. На меня митрополит Антоний произвел впечатление недуховного лица. Хотя он и приветлив, но все у него выходит как-то деревянно, — он еще не совсем растаял, все еще лед на нем.

Сегодня Чаплин обвинял Гершельмана по тому делу, которое так заняло Думу, — запрос насчет казенных Гершельманом. На этом думском запросе тогда неудачно защищали Гершельмана Щегловитов и Макаров, которые до заседания Думы не спелись.

19 июня.

Когда вчера два председателя отделений «Союза русского народа» — гомельский и иркутский — сказали Рейнботу, что вот про Иоллоса и Герценштейна не перестают еще говорить — про их убийство, а русских людей каждый день убивают и никто не говорит о них, — Рейнбот правильно отвечал, что у русских людей нет сплоченности, а у тех огромная; что на похороны русского человека и 10 человек не придут, а на похороны Иоллоса собралось 15 тыс. Где же все русские люди, шумящие о патриотизме? В минуту, когда надо проявить воочию этот патриотизм, куда они скрываются, где прячутся?

Столыпин так секретно уехал в конце прошлой недели в шхеры, что ни одного доклада не отменил: директора приезжали с обычными докладами и узнавали, что министр уехал. Крыжановские, которые живут рядом со Столыпиными на Елагином острове, говорили Зиновьеву, что отдельных нападений у них там не боятся, но страшатся нападения в большом количестве нападающих. По всему месту, где живут Столыпины, Крыжановские и др., размещена охрана в таком количестве, что всюду, в каждом кусту, находится или жандарм или полиция, или сыскной или войска. В сад Крыжановские ради этой охраны не показываются.

20 июня.

Была сегодня у бывшего члена Думы епископа Евлогия. Он говорил, что с гнетущим чувством ездил на эти заседания, возвращался с них больной. Евлогий тоже сказал, что ему было очень тяжело выступить с речью в этой Думе — он чувствовал, как недоброжелательно она относилась к правым. Сказал, что господь, когда хочет наказать, отнимает разум, и вот Дума сама у себя отняла разум, избрав такого глупого председателя, как Головин. Про исчезновение Озоля и других Евлогий спрашивал Столыпина, каким образом это могло случиться, что Озолю удалось скрыться. На это Столыпин отвечал, что уследить за всеми не представлялось никакой возможности. Очень странный ответ. Про митрополита Антония Евлогий сказал саркастически: «Поправел».

21 июня.

Вчера епископ Евлогий вспоминал про Думу, как левые крестьяне, т. е. которые только и ждали, чтобы им даром раздали землю, после речей Кутлера и Столыпина возмущались последним, говоря, что так было хорошо — Кутлер всем дал землю, а пришел Столыпин на кафедру и всю землю отнял. Тоже Евлогий рассказывал, как депутат Хвост и другие ругали ему своих священников.

23 июня.

Клейгельс говорил, что для новых, теперь придуманных выборов было написано три проекта, что Горемыкин приглашался их обсуждать, но он ни с одним проектом не согласился, ни одного не одобрил и ни одного проекта не подписал. По словам Клейгельса, пока не вернутся к манифесту 6 августа, никакого толку из Думы не будет, что того же мнения и Горемыкин.

5 июля.

Заходил Батьянов. Говорит, что всюду, где он был (а он был во многих губерниях), спокойно, но что избави бог Думу не собирать, что необходимо, чтобы была Дума, а то многие не только умеренные, но и правые полевеют. Воейков («Земля») говорил, что желательно, чтобы правительство вернулось к закону 6 августа для Думы, т. е. чтобы Дума была только совещательная. А Батьянов говорит, что не дай бог изменять этот закон, что он желал бы Думу октябристскую, отнюдь не правую.

Чаплин говорил, что Коковцов в Совете министров очень мрачно обрисовал финансовое положение.

10 июля.

Были сегодня два губернатора — Шрамченко (Нижний) и Горчаков (Вятка). Оба сказали, что Столыпина они понимают, но Макарова, товарища министра внутренних дел по полиции, оба не понимают — какого он направления, чего он требует от губернаторов, его циркуляры такие, что их исполнять невозможно.

19 июля, Берлин.

Завтракали сегодня у нашего посла, барона Остен-Сакена. Рассказал он, как он здесь хлопотал насчет Багдадской дороги, как внушил Вильгельму через Бюлова, что желаемое Германией направление этой дороги может расстроить ее добрые отношения с Россией, как Вильгельм тотчас признал доводы Сакена основательными, сказал, чтобы Россию спросили. Тогда был граф Муравьев, который не понял всей важности этого вопроса и отвечал, что России направление этой дороги безразлично, что это только русский посол в Берлине придал значение этому вопросу, оттого что изнервничался. Сакен сказал, что 19-го царь поехал в Свинемюнде, где свидится с Вильгельмом. С царем поехал Извольский, а с Вильгельмом — Бюлов.

Жены императоров им не сопутствуют.

16 сентября.

Продолжаются разговоры о том, что на Столыпина надежды мало, что он ничего путного не сделает. Б. Никольский его прямо назвал «дураком», «квартальным» и проч. Выборы в Думу неутешительные. На волостных сходах избираются все левые выборщики.

17 сентября.

Вот что пишет Рейнбот про Москву:

«В Москве у нас тихо, спокойно. К выборам в Думу ровно никакого интереса. Даже предвыборных собраний кадеты не устраивают. Попробовали устроить одно: председатель позволил себе оскорбительные выражения по адресу чина полиции, за что тот собрание закрыл, а я оратора, для примера, посадил на три месяца. Революционеры собирались недавно на съезд, на котором тоже признали, что в Москве дела обстоят очень плохо, но, к сожалению, считают, что в Петербурге — хорошо, а в Черниговской, Харьковской и Киевской губ. — очень хорошо, а в остальных — посредственно. Главным образом мне приходится теперь бороться с простым политическим хулиганством, так все измельчало в революционном лагере. Университет учится, сходки совершенно непопулярны: на первой было около 2500 (из 9 тыс.), на второй — 700, третьего дня — 150, а вчера, на трех назначенных, — около 100 человек».

19 сентября.

Сегодня Б. В. Никольский сказал, что П. А. Столыпин пока крепко сидит, но почва под его ногами разрыхлена. Про Драчевского говорили, что он в самых добрых отношениях со Столыпиным, скорее — Драчевский за последнее время вырос в общественном мнении. «Новое время» к нему за последнее время благосклонно относится.

24 сентября.

Был Стишинский. Столыпина он тоже критикует, называет его «кадетом», признает всех октябристов кадетами, говорит, что их программа от кадетской далеко не ушла.