Генрих Жомини - Политическая и военная жизнь Наполеона

Мой брат получил во время своего похода в Калабрию декрет, возводивший его на неаполитанский престол. Эта новость была с радостью принята в столице, недовольной своим старым правительством и ожидавшей лучшей будущности от нового. Можно было полагать, что дело кончится совершенно спокойно; но восторг наших приверженцев был возмущен появлением Сиднея Смита, который в то время принял начальство над английскою эскадрою, и мог присоединить бомбардирование к иллюминации и публичным увеселениям, учрежденным для празднования этого события. Но, не имея той готовности жечь совершенно без нужды дворец, с какою он некогда сжег тулонский арсенал, этот адмирал удовольствовался тем, что устрашил неаполитанцев, и взял остров Капри, несмотря на храбрую защиту оставленной там роты.

При всем том положение Иосифа в Неаполе было еще весьма нетвердо. Гаэта еще защищалась. Эта крепость, построенная на скале и соединенная с твердою землею перешейком в 400 туазов, превосходно укрепленным в виде амфитеатра, представляла для атаки только одну эту сторону, и то усеянную разного рода преградами. Там был начальником принц Гессен-Филипштадтский, генерал, исполненный мужества и силы духа. Гарнизон, поддержанный и получающий продовольствие с моря, был готов ему содействовать. Осада началась в конце мая, под руководством генералов Кампредона и Валлонга; Дедон (12)начальствовал артиллерией.

Уже четыре месяца Ренье занимал Калабрию; в продолжение этого времени Сицилийский двор успел образовать там восстание. Когда все было готово и когда англичане полагали с выгодою напасть на слабый отдельный корпус, генерал Стюарт вышел на берег у залива Санта-Ефемии, с 9 000 англо-сицилийцев. Ренье, собрав поспешно отряд в 6 000 человек, двинулся ему навстречу и атаковал его на высотах между Майдою и морем; но был опрокинут и принужден отступить к Кротоне. Эта неудача послужила знаком к общему восстанию. Калабрийцы, собравшиеся при звуках набата, бросились на наши отдельные отряды; на всем полуострове французские войска были умерщвлены или принуждены пробиваться с оружием в руках.

Между тем Массена осаждал Гаэту. Инженерный генерал Валлонг, распоряжавший осадными работами, был убит 14 июля ядром при устройстве большой брешбатареи.

Работы продолжались до 28-го с удивительным постоянством: два месяца крепость осыпала войска наши разного рода снарядами, между тем как мы не сделали ни одного пушечного выстрела. Наконец в этот день батареи, на которых, благодаря попечениям генерала Дедона, находилось до 50-ти 33-х фунтовых орудий и 24 мортиры самого большого калибра, открыли огонь в присутствии короля. Гессенский принц упорно ответствовал; но в десятый день он был ранен в голову, и принужден оставить начальство. Брешь была пробита в цитадели; другая, труднейшая была сделана в трехъярусном бастионе, который командовал фронтом. Массена собрал 2 500 гренадер для приступа, но в то самое время крепость сдалась на капитуляцию. Гарнизону было дозволено (чему мы не были в силах воспрепятствовать) удалиться в Сицилию. Крепость выпустила в 3 месяца 117 000 ядер и 20 000 бомб.

Как скоро взятие этой важной крепости обезопасило нас от неприятельской высадки, Массена отправился с 15 000 для соединения с Ренье и покорения Калабрии. Разбив наголову инсургентов при Колодзе, он рассеял без труда, но и не без боя это сборище полудиких, возмущенных их священниками. Генерал Стюарт, опасаясь за честь британского оружия, не проникал во внутренность страны, не слишком надеясь на помощь жителей и не полагая полезным бороться с превосходными силами, сел на суда и отплыл 5 сентября в Мессину.

Восстание было мало-помалу утушено, частью кроткими, а частью сильными и строгими мерами и, благодаря отеческим попечениям Иосифа о своих подданных, он мог полагать, что успел утвердиться на троне Фердинанда IV.

Мне оставалось только устроить судьбу Германии, которая была важнее всех остальных держав для приведения в исполнение моей великой Федеративной системы.

Реформация, 30-летняя война и Вестфальский мир, войны Карла-Теодора против Леопольда, Фридриха Великого против Марии-Терезии и, наконец, война 1799 года сильно потрясли германскую империю. Присоединив к этому еще несогласия, происшедшие от нейтралитета северных держав, поступок мой с Ганновером и поступки с Померанией собственного ее владетеля, наконец, возвышение курфюршеств Баварии и Вюртемберга в королевства, легко понять, что эта искаженная политическая мумия должна была пасть при первом ударе. Моя армия находилась на Дунае; Сульт удерживал еще Браунау. Я заставил подписать 12-го июля договор, над которым я трудился уже 6 месяцев и по которому Бавария, Вюртемберг, Баден, Гессен-Дармштадт и Нассау отказались совершенно от уз, связывавших их с германскою империей и составили рейнский союз под председательством барона д'Алберга, архиканцлера, который должен был принять титул князя-примаса. Мне предоставлялось звание протектора (лат. protector — покровитель) (13).

За исключением этих двух последних условий и всего, что касалось собственно до меня в этой важной реформе, она совершенно согласовалась с новым положением Европы и с частною выгодою Германии. Чтобы в этом удостовериться, стоить только обратить внимание на роль, которую она в продолжение двух веков играла в Европе; внутренние силы ее были ничтожны, а внешние отношения еще хуже. Она колебалась между преобладанием Австрии и противоположными ему выгодами Пруссии, под влиянием Франции, России, Англии через Ганновер и Швеции через Померанию. Подобно Италии, Германия, как государство, существовала только на карте. Неизбежная участь всех федеративных и избирательных держав, когда они окружены соседями, довольно сильными и довольно искусными для того, чтоб с успехом стремиться к обладанию.

Прежний порядок вещей, имевший целью разделять, чтобы властвовать, приличествовал Франции в XVI веке, когда она была слабее Австрии; но со времени разрушения Польши победоносная Франция должна была стараться восстановить Германию, независимую от Венского кабинета и от России. Дать общее средоточие 16 миллионам германцев было равно выгодно и для нас, и для них: будучи не в состоянии удерживаться без нашей помощи, они должны были поневоле надолго остаться в наших рядах, с другой стороны, они бы образовали одно целое, имеющее свои союзы, свои частные выгоды, независимые от выгод и союзов Австрийского дома; одним словом, они бы образовали Германию.

Проект был превосходный; но в выполнении его я сделал ошибку. Я должен был дать главою этому союзу человека, избранного из какого-либо древнего германского дома и удовольствоваться оборонительными и наступательными договорами, не принимая титула, который, не увеличивая моей власти, оскорблял их народную гордость.