Семeн Бронин - История моей матери. Роман-биография

Пока она отчитывала его, Рене успела обидеться и нахмуриться. Бабка это заметила.

— Ты извини меня — я рада, конечно, что ты кончила учебу свою, но это все мимо меня теперь идет, я к этому отношения своего не чувствую! Не воспринимаю! Как я могу внучке радоваться, когда у меня сына, считай, нету?! Он ведь сначала от твоей матери и от тебя ушел, потом подряд от трех бабенок: не знаю, плохие они были или хорошие, — это не важно — теперь от матери! Рекордсмен по части уходов!

— Я-то здесь при чем? — спросила Рене с дрожью в голосе.

— Не при чем — я тебя не виню, тебе так, заодно, попадает!

Рене взбунтовалась, хотя бунт ее надел на сей раз вежливую маску:

— Я, собственно, поблагодарить хотела. За деньги и за поддержку.

— Тоже, между прочим, могла б и раньше объявиться! — чувствуя фальшь в ее голосе, напала на нее бабка. — Тоже вниманием не балуешь! И у тебя открыток не нашлось? Если такая благодарная? Яблоко от яблони, говорят!

— Это яблоко тоже была от яблони, — показав на отца, съязвила Рене, и бабка невольно примолкла и призадумалась.

— Договорились! — сказала она затем. — Дальше некуда. Кто от кого упал, разбираемся… — и примолкла, не зная, как быть дальше.

Сюзанна прибежала на шум, пришла ей на помощь:

— Рене бакалавром стала? Это отметить надо! Сейчас Андре придет: я ему уже сказала — принесет что-нибудь. У меня бутылочка есть портвейна! Португальского! — пропела она, как в оперетке. — Рене нужно поздравить — сколько ж терпения надо, чтоб так выучиться! У меня б в жизни не хватило!

— Не говори. — Бабка не то надумала, как ей быть, не то вправду пожалела внучку. — Да еще при таких обстоятельствах… У тебя хоть отчим заботливый?

— Заботливый, — отвечала Рене с вызовом: она не сразу прощала обиду.

— Оно и видно, — не споря с ней, сказала проницательная бабка. — И что ты дальше делать будешь?

— Учиться на юриста.

— Ничего себе! — опешила бабка. — У такого отца да такие дети. Мы из-за тебя, Робер, семейного юриста провороним! — в последний раз выговорила она сыну. — Будем ее от дома отваживать — из-за того, что ты сюда носа не кажешь, а она, может, понадобится: они ж черт знает какие деньги заламывают за свои советы… Ладно. Идем к столу. Будешь ты юристом или нет, а бакалавр по философии — тоже не шутка. У вас в роду был хоть один?

— Нет. — Рене начала смягчаться и отогреваться.

— Так вот какая история — и у нас, оказывается, тоже не было: ты первая. Так что отметим событие. Когда Андре придет?

— Сию минуту. Хочет Рене подарить что-то. Боюсь, из чистого золота, — заговорщически зашептала она племяннице. — А я тебе пока сына своего покажу — ничего подобного ты раньше не видела! — И пропела: — Неза-быва-емое зре-лище!..

Они посмотрели ребенка, лежавшего в комнате, где жила когда-то Рене — так что Робер съежился, увидев его здесь (а бабка про себя злорадно это отметила), потом сели к столу, где Андре преподнес Рене от всего семейства тонкий витой браслет из литого золота. Была выпита бутылка португальского и затем еще пять — столового французского: бабка покупала его оптом вполцены у заезжего торговца, который продавал с тележки замечательное красное. Все были сильно навеселе, оживились, и Робер — первый среди них: он ведь, как было уже сказано, расцветал за праздничным столом и последним покидал его. Даже бабка притихла, не бранила его больше, но, улучив момент, все-таки сказала:

— А в комнату твою племянник с нянькой въехали. Одна мать не справляется, — объяснила она, но это была лишь дымовая завеса: чтоб прикрыть лобовую атаку. — Не пропадать же добру. — И Робер хоть не был с ней согласен, но смолчал, присмирел, не стал отстаивать своей собственности…

Разговора о субсидиях будущей студентке не было. Рене сама о них не просила, видя, к какой зависимости приводит иная помощь, оказываемая даже с самыми чистыми побуждениями. И отец, который привез ее сюда с тайным намерением попросить о том же, после оказанного ему приема тоже не посмел раскрыть рта — как и бороться за свою комнату: он стал в последнее время безразличнее и уступчивее. Да семья и не стала бы финансировать учебу Рене — это было у всех на лицах написано.

Рене, не имея средств, записалась, как решила, сразу в два учебных заведения: на юридический факультет Сорбонны и в Свободную школу политических наук (Ecole libre des sciences politiques), на ее дипломатическое отделение. Запись на занятия была свободной, платить надо было только за экзамены: за переход на последующие курсы — она понадеялась, что сумеет выкрутиться. Пока же она решила дать себе отпуск — перед ней был месяц свободного времени, который она, как ей казалось, заслужила всей своей предшествующей примерной жизнью и таким же поведением.

Это было неблагоразумно. Во-первых, лучше было бы, если бы она заранее позаботилась о деньгах на осень и на зиму, во-вторых, ей не удалось весело и с пользой провести отпуск. Всякий небогатый, необеспеченный человек знает, как трудно бывает ничего не делать и отдыхать по намеченному графику. Ее немногочисленные друзья, к которым она, с тем или иным основанием, относила Марсель, Летицию, Эжени, Люка, Андре, Бернара (Мишель, увы, отстал от этой компании), разъехались или были заняты своими делами и не были расположены делить с ней свою свободу. Она увидела, что ее товарищеские и приятельские отношения основывались до сих пор на совместной учебе или комсомольской деятельности, а простых повседневных дружков или подружек, которым можно было открыть душу и провести с ними время в пустой, но иногда так необходимой болтовне, считай, вовсе не было. Париж пребывал в августовской лени: политическая борьба и та взяла перерыв и ушла на отдых. Рене решительно нечего было делать дома, а ехать в гости в Пикардию или в Даммари к Франсуазе не позволял возраст, помноженный на гордость…

Не забывал ее только Огюст Дюма: не то хотел приволокнуться за ней, не то не терял надежд заполучить в свои агентурные сети. Однажды он, в своем потрепанном морском мундире, явился к ней в Стен, вызвал на улицу и предложил прогуляться по зоопарку.

— Где?! — Рене засмеялась от неожиданности.

— В зоопарке, — повторил он. — Была когда-нибудь?

— Была раз в детстве.

— Вот. А я не был никогда. — На самом деле, как он потом признался, у него было мало денег, и он посчитал, что на посещение этого заведения их хватит, а на другое вряд ли.

— Ладно. Но надо Жанну с собой взять.

— Жанну? — засомневался он. — Это твоя сестра?

— Ну да. Я с ней сижу сегодня. Мать пошла на рынок — не знаю, когда вернется. — Она проводила теперь с Жанной много времени, это выходило само собою, и сестры в короткий срок сдружились.

— Давай и ее, — решился он. Она подумала, что он не хочет лишних свидетелей, а он просто подсчитывал наличные.