Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

Я взял семью, и мы поехали в Сухуми. Батюшка успокоил, сказал, что все по воле Божией. Я же очень переживал, потому что я ни крестить, ни отпевать не умел. Меня бросили, как котенка, на приход. Когда приехал, там такая разруха. Все это пугало. Батюшка успокоил, сказал, что Господь пошлет мне помощника, что это Его святая воля. Как он сказал, так и случилось. Я приехал в свой приход, и каким-то чудесным образом появились помощники, можно сказать, ниоткуда. Конечно же, по святым молитвам батюшки. Старец сказал: «Все по воле Божией, ты не переживай». Тогда он благословил меня на все это, как сказал, все так и идет по его святым молитвам.

В третий раз поехал и особенно почувствовал благодать, которая исходила от батюшки. Тем более я о нем уже многое узнал, прочитал книгу. Архимандрит Серафим (Брыскин) из Красноярска писал о нем, и протоиерей Валентин (Бирюков) из Новосибирска описывал эпизод про двух братьев, когда на них с горы скатился удав.

Я благодарю Господа за то, что он сподобил меня общаться с таким подвижником.

Из воспоминаний рабы Божией Марии (г. Сочи)

У моего отца была грыжа. Его прооперировали.

Лежал он в одной палате с отцом Мардарием. Я приходила, ухаживала за ними. С больным человеком особенно не поговоришь, ему нужен покой. Потом отца выписали. Впоследствии мы с отцом Мардарием встречались не очень часто, так как во время грузино-абхазской войны мне пришлось переехать в Сочи. В Сухуми я приезжала на квартиру, посмотреть за хозяйством, за пчелками, у меня там осталась пасека в горах. Когда видела Ламару, которая ухаживала в то время за батюшкой, то интересовалась его здоровьем, поклоны передавала. Все хотела к нему зайти, а житейские заботы мешали. Хотя тянулась к нему, как к солнышку.

Мои папа с мамой очень любили монахов, странников. Мама особенно была странноприимная. Очень любила мыть ноги странникам, этому она и нас учила. К нам после службы приходили калеки. Раньше проще было, мы не боялись людей.

Папа привозил нас из храма, где мы с сестрой пели на клиросе, и он всегда сажал в машину странников, калек, больных (просятся же переночевать). А особенно мама за них просила: «Ваня, возьми, ведь больные же…» Для монахов и странников у нас был специальный флигелечек.

Монахов тогда преследовали, ловили, сажали во вшивые спецприемники вместе с пьяницами и бродягами. А папа брал рамочку меда (тоже пасекой занимался), шел к начальнику спецприемника и просил за них. Его там хорошо знали:

– А, Иван Кузьмич! Ну, говори, кто тут твой монах? Он называл имя монаха.

– Вот тебе мед, а ты мне давай монаха. И так папа спасал их.

…Перед смертью папы к нам приезжал схиархимандрит Феодосии почаевский, ныне почивший, который и причастил папу в последний раз.

Он приехал из лавры с братиями, привез продукты для пустынников, услышал о папе, что он при смерти, и поспешил к нам, так как священнослужителей в Абхазии в это время было мало. Слава Богу, успел его причастить, а через сутки папы не стало. Милость Божия какая была! Папа ухаживал за больными, помогал монахам, принимал странников и получил за это благодарность от Бога!

И брат мой Борис также тепло к монахам и странникам относился, много помогал им. Братьям-пустынникам подвозил продукты в опасные горные места, куда больше никто не рисковал забираться. Он помогал им носить ноши в их кельи, принимал их у себя дома. Все его знали, любили и шли к нему за помощью.

Владыко Зиновий так вспоминает о моем брате: «Боря Зимарин очень много помогал нам, подвозил в горы, носил ноши монахам. КГБ не боялся. Тогда же монахов воспринимали как врагов-антисоветчиков, их травили, за ними охотились. Когда мы приезжали за продуктами для пустынников, то полностью заполняли либо его машину, либо ГАЗик матушки Ольги и отвозили на пасеку(последнее место, куда могла доехать машина).

Кельи матушек-пустынножительниц находились недалеко от пасеки, но несколько километров надо было подниматься в горы и знать к ним дорогу. Поблизости от их келий и было место – «тайник», где мы оставляли мешки с провизией для пустынников. Чаще всего провожал нас туда именно Борис».

Как-то тайно привезли к нам послушника Василия. У него началась гангрена, он просто погибал, ногу хотели отнять. Брат сразу привез врачей, они оказали ему первую помощь, потом мы лечили его народными средствами. По Божьей милости, у него все прошло, его выходили.

Я познакомилась с отцом Василием в другой раз, когда он лечился у Бориса после того, как сильно обжег пятку об раскаленную печку во сне. Был очень слаб и прикован к постели. Мы за ним ухаживали.

Здесь хочется дополнить рассказ Марии. Борис был охотником, ходил, в том числе, и на медведей, которые очень докучали пустынникам. Продукты для них прятали в земле, в специальных «тайничках». А медведи их часто обнаруживали и съедали запасы. Однажды Борис расставил капканы на медведя и по неосторожности сам попал в один из них. Помощи оказать ему было некому, так как места эти были безлюдные. Он истек кровью и погиб. Нашли его через несколько дней мертвым. Узнав об этой трагедии, многие братия спустились с гор, чтобы помолиться об упокоении его души и проводить его в последний путь. На сороковой день одному иеромонаху приснился сон «Сарай из досок, в нем много людей в рабочих грязных одеждах. А в конце сарая – Борис среди них. Там было почти темно, свет чуть-чуть пробивается в щели. Дверь закрыта. И вдруг она открывается, и появляется монах. Зовет Бориса. Он идет к нему через толпу. Слышатся голоса: «Да, Бориса монахи вымолили, а нас кто?»

В своей земной жизни Борис творил много милостыни, добрых дел. А это избавляет от погибели души. Упокой, Господи, его душу в селениях праведных. Отец Мардарий его любил и молился за него как за благодетеля.

Воспоминания рабы Божией Татьяны (г. Задонск)

Мои первые воспоминания об отце Мардарий относятся к концу 90-х годов. Тогда я еще ничего не знала о батюшке. Наши пути пересеклись случайно, однако впечатление от мимолетной встречи осталось на всю жизнь.

Мне вспоминается летняя паломническая поездка в Абхазию. В Новом Афоне я попала в монастырь святого апостола Симона Кананита, где в тот день был престольный праздник. Людей собралось много, и по окончании Богослужения все начали разъезжаться кто куда. Многие, в том числе и я, пошли на железнодорожную станцию Псырцха, расположенную недалеко от монастыря. Мы ждали электричку в Сухуми. Вся платформа была заполнена народом. Среди паломников

были люди самые разные: и миряне, и священники, и монашествующие, и даже пустынники… Но чувствовалось какое-то оживленное единение – всех переполняла радость, в благодушно приподнятом настроении все общались друг с другом, о чем-то беседовали.