Мария Тортика (Лобанова) - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

В следующие дни начали работу политическая, финансовая, экономическая и юридическая комиссии, возглавляемые членами делегаций. Их деятельность находилась под пристальным вниманием руководителей делегаций де Монзи и Раковского.

24 марта Раковский передал де Монзи тезисы по вопросу о долгах и кредитах. Они предлагали определить размеры довоенных долгов России «исключительно с учетом настоящих границ территории СССР», причем размеры подлежавшей уплате суммы следовало уменьшить соответственно сокращению ресурсов России в результате ее участия в Первой мировой войне, длительной Гражданской войне, а также в связи с необходимостью подъема народного хозяйства и уплаты процентов по восстановительным займам. Объектом специального рассмотрения должны были стать сроки уплаты. Что же касается французских кредитов, то их намечалось использовать в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте. Кредиты должны быть долгосрочными (свыше пяти лет), включать товарную и денежную части, их размеры должны корреспондировать с принимаемыми СССР обязательствами по удовлетворению требований, связанных с долгами. Французское правительство или выделенные им организации должны были взять на себя предоставление кредитов. Их форма, конкретные цели, сроки реализации, распределение должны были стать предметом специального рассмотрения. [723]Через несколько дней, 29 марта, глава советской делегации вручил французской стороне подробный меморандум о тяжелых последствиях мировой и Гражданской войн, иностранной интервенции для России. [724]

Вся эта «прелюдия» предназначалась для того, чтобы создать благоприятную почву для конкретных предложений советской стороны по проблеме займов. Такие предложения были внесены 14 апреля. Накануне Раковский изложил эти предложения де Монзи в беседе, состоявшейся на частной квартире и продолжавшейся свыше двух часов. [725]

Теперь СССР соглашался на ежегодную выплату по 40 млн франков золотом в течение 62 лет. Предусматривался обмен старых облигаций и других ценных бумаг на новые. Соглашение должно было вступить в силу после ратификации обеими странами и лишь при положительном решении вопроса о предоставлении СССР кредитов.

Растягивание выплат более чем на полвека никак не могло устроить французскую сторону. Через неделю последовал ответ, предлагавший подписать соглашение на два года, в течение которых СССР должен был уплатить «ударную сумму», равную 25 млн американских долларов, которая составляла примерно 30 % всего долга. Затем намечалось доведение выплат до 50 % и вступление Франции и СССР в переговоры с другими государствами – наследниками Российской империи – об их участии в уплате долга. [726]

В следующие полтора-два месяца шли упорные торги, сопровождавшиеся незначительными уступками обеих сторон. Советская делегация возражала против определения суммы долга и выплат в долларах, неприемлемым было и требование возвращения одной трети долга в ближайшие два года. Советские представители отказывались вести по этому вопросу переговоры с третьими странами, полагая, что это – дело лишь самой Франции. С огромными трудностями переговоры все же продвигались вперед, и немалую роль в этом продолжали играть личное обаяние руководителя делегации СССР, его дипломатическое искусство, его неофициальные контакты с французскими государственными деятелями, особенно с главным партнером по переговорам – де Монзи.

Инициативу Раковского в это время крайне сдерживала необходимость постоянных консультаций с Москвой, причем не только с НКИД, что было бы естественно для любого руководителя зарубежной миссии, но в первую очередь с высшей парткликой. 23 апреля, например, на заседании Политбюро специально обсуждалась его телеграмма по поводу позиции советской делегации в отношении французского денежного кредита СССР и было решено принять его предложение требовать предоставления такового в три срока в течение трех лет. [727]

К июню позиции несколько сблизились. Советская делегация согласилась на 52 выплаты с прогрессивным увеличением годовых взносов. Французские эксперты дали согласие на исчисление долга и выплат во франках, однако настаивали на том, чтобы годовые взносы не увеличивались, а сокращались, составляя вначале 125, а затем 82 млн франков. Важным результатом стало согласие сторон снизить общую сумму выплат на 25 %, полагая остаток долгом других наследников Российской империи. 7 июня Раковский представил предложения о французских кредитах вместе с таблицей заказов, которые СССР предполагал разместить во Франции. Общая сумма кредитов в течение ближайших трех лет определялась в 225 млн долларов, из которых 150 млн – товарный и 75 млн – валютный. Металлургическая, электротехническая, химическая, силикатная, текстильная промышленность Франции должны были получить заказы почти на 100 млн долларов, то есть сумма заказов на четверть превышала бы валютную часть кредита. Порядок и сроки погашения должны были быть установлены отдельно для товарных и денежных кредитов. Погашение намечалось начать через 5 лет после поступления кредитов. [728]

В середине июля состоялся ряд встреч Х. Г. Раковского с французскими государственными деятелями – министром иностранных дел Брианом, министром финансов Кайо, генеральным секретарем МИДа Бертло, главой делегации на переговорах де Монзи. Вот как информировал Раковский Наркоминдел о беседе с Кайо, ставшей, по его словам, «дипломатической дуэлью»: «Я изложил в точности всю нашу схему, включая, конечно, и вопрос о русских кредитах. Здесь Кайо начал махать руками, говоря, что французский обыватель скажет, что мы по примеру старого царского правительства берем у французов деньги, чтобы платить старые долги. Я тогда подошел к этому вопросу с точки зрения интересов развития французской промышленности. Это как будто бы оказало некоторое воздействие». [729]В результате этих переговоров, а также четырехчасового диспута с де Монзи были решены некоторые принципиальные вопросы, в частности о выплате долгов золотом, о прогрессивном росте годовых выплат (это было существенной уступкой со стороны Франции), о признании как товарного, так и денежного характера кредита, об участии французского правительства в предоставлении кредита в форме гарантий для привлечения французского капитала, хотя и сохранялись серьезные расхождения по сумме годовых платежей. [730]

Без существенных разногласий делегации утвердили список российско-французских соглашений, сохранявших силу в новых условиях, договорились о третейском разбирательстве споров по торговым контрактам.

Пленарные заседания франко-советской конференции проходили в июне – начале июля 1926 г. одно за другим – сохранились протоколы от 7 и 15 июня, 6 июля. Раковский многократно участвовал в прениях. Он умело парировал доводы французов, убеждал партнеров отказаться от требований, которые были близки к попыткам ввести режим капитуляций для СССР. «Мы этого не приемлем. Мы хотим заключить договор, облегчающий торговый обмен», – говорил Раковский 6 июля. [731]