Ниам Грин - Секрет Коко

— Очень грустное письмо.

— Рут говорила, ты собираешься разузнать побольше о владелице сумочки.

— Да, не знаю, что из этого получится, честно говоря. Женщина, которой она принадлежала, скончалась несколько месяцев назад, так что на самом деле я оказалась в тупике.

— Это я тоже знаю. Но у тебя ведь осталась какая-то ниточка? Ее сиделка?

Он насыпает в чай, сделанный им для Рут, пол-ложки сахара и тщательно перемешивает, как будто хочет, чтобы все было идеально.

— Есть, — улыбаюсь я ему; бедный мужчина отчаянно пытается поддержать со мной любезный разговор, это так мило с его стороны. — У меня есть ее координаты и все такое, но когда я попыталась найти в справочнике ее номер, то обнаружила, что его там нет.

— Вот облом, — расстраивается он. — А где конкретно она живет?

Я называю ему адрес на Кайлмор-Уэй, и глаза Карла загораются от восторга.

— Господи, я ведь отлично знаю это место! — восклицает он. — Это же сразу за каналом. Чудный старенький район — там не люди живут, а сама добродетель.

Подумав немного, он прислоняется к прилавку и задумчиво складывает руки на груди.

— Ты должна попытаться найти ее, — заявляет он. — Попытаться узнать еще что-нибудь.

— Не думаю, что я осмелюсь поехать туда, — признаюсь я. — У меня не хватит духу.

— Разумеется, хватит! — говорит он. — Да и что тебе терять?

— Что здесь происходит? — в комнату засовывается всклокоченная голова Рут. Ее кудряшки растрепаны, по глазам видно, что она еще не проснулась.

— Я делал тебе чай, милая, — с приветливой улыбкой сообщает ей Карл. — Как раз собирался принести его тебе наверх.

— Не очень-то ты торопился, — укоряет она его. Бабушка зевает, но все же усаживается за кухонный стол, сложив руки перед собой.

— Сделать тебе какой-нибудь тост? — спрашивает он, не сводя с нее глаз и пытаясь всячески услужить.

Она добродушно отмахивается от него:

— Нет-нет, не нужно, правда. Расскажите-ка мне лучше, о чем это вы двое так мило беседовали?

— Я как раз говорил Коко, что ей нужно съездить к этой сиделке, ну, к той, на которую она вышла. Она живет прямо за каналом, — объясняет Карл.

— Но мне не кажется, что это хорошая идея, — начинаю я.

— Почему же? — перебивает меня Рут. — Ты решила отказаться от своих поисков?

— Я такого не говорила. Но, быть может, мне стоит оставить эту женщину в покое.

Я все чаще вспоминаю слова Кэт по этому поводу и все больше убеждаюсь в ее правоте. Чего я добьюсь своим расследованием? Наверное, нужно просто оставить себе сумку и выбросить из головы письмо.

— Что за бред! — фыркает Рут. — Ты не можешь сдаться — ты нашла эту сумочку не просто так. Карл прав: тебе обязательно нужно встретиться с этой женщиной, Мэри Мур, и послушать, что она тебе расскажет.

— А вдруг ее рассказ прольет свет на все загадочные обстоятельства этой истории? — добавляет Карл.

— Звучит интригующе, — вздыхает Рут. — Мне вот интересно, кто же такая эта Тэтти Мойнихан? Чем она занималась? Где жила?

— И почему она пожертвовала все свои деньги на благотворительность? — продолжает любовник моей бабушки.

Пока они высказывают разные предположения, в моем воображении возникают десятки возможных вариантов развития событий. Я бы с радостью съездила туда и нашла эту сиделку, чтобы узнать побольше о Тэтти и попытаться собрать по кусочкам историю ее жизни, но меня охватывает волнение.

— Что же я ей скажу? — спрашиваю я, перебивая Рут и Карла. — Она наверняка решит, что я — какая-то городская сумасшедшая, если я вот так просто свалюсь на нее, как снег на голову, со всеми этими вопросами.

Рут крепко задумалась. Помолчав немного, она вдруг торжествующе поднимает палец и радостно восклицает:

— Придумала! Мы ведь давно хотели свозить тот столик из сандалового дерева к политурщику. Его мастерская находится как раз возле канала. Ты бы могла заглянуть к ней, будто бы случайно проходя мимо, и попутно задать парочку вопросов. Так что странной она тебя точно не сочтет. И выходит, что ты скажешь ей чистую правду.

— А что потом? Спросить ее, знает ли она что-нибудь об этом письме? — недоумеваю я.

— Да! — кивает Рут.

— Но, Рут, это же не расследование «Великолепной пятерки» [12], — возражаю я, однако, не в силах больше сдерживаться, заливаюсь смехом, заражаясь ее энтузиазмом. В детстве я обожала эти рассказы: Рут читала их мне снова и снова, пока мама колесила по Франции, а они с дедушкой растили и воспитывали меня.

— Знаю, это больше похоже на «Нэнси Дрю», и за тобой — роль Нэнси, — поправляется она. Ее глаза сияют, она увлечена историей загадочного письма из сумочки даже больше меня, если это вообще возможно.

— Тогда поедем со мной, раз уж ты так хочешь продолжить наше расследование, — предлагаю я.

Но она качает головой:

— Не поеду. Если на пороге этой женщины появятся целых две незнакомки, это будет слишком подозрительно. Мы можем ее спугнуть. Правда, Карл?

— Ты бы могла посидеть в машине и подождать ее, — возражает Карл.

— Нет, не могу — кто-то должен остаться здесь и смотреть за лавкой, — отвечает она. — Сегодня утром к нам заявится Анна.

Краем глаза я замечаю, что Карл едва заметно передергивается при упоминании этого имени. Должно быть, моя тетушка отчего-то заставляет его нервничать.

— А откуда ты знаешь? — спрашиваю я. Анна никогда раньше не предупреждала нас о том, что собирается нанести нам визит, — она просто врывалась в нашу лавку, будто пытаясь поймать нас на горячем.

— Я проснулась с чувством, что сегодня для нас настанет Судный день, — смеется Рут. — Она будет здесь раньше одиннадцати, помяни мое слово.

— Ты ведь не можешь знать наверняка, — усмехаюсь я.

— Нет уж, я в этом совершенно уверена. Моя интуиция редко меня подводит. Кроме того, Пегги Лейси вчера вечером выбрали председателем комитета, так что моя сестра точно вышла на тропу войны — а эта тропа, как тебе прекрасно известно, ведет прямиком к нашему порогу. Так что, ты поедешь к этой сиделке или нет?

— Не знаю, — все еще сомневаюсь я.

— Давай же, Коко! — подзадоривает меня Карл. — Нужно брать быка за рога!

— Конечно, милая, поезжай — разве ты не умираешь от любопытства, как и мы? — поддевает меня Рут.

— Если ты не поедешь, это сделаю я, — говорит Карл.

— Ах ты старый романтик, — смеется над ним Рут. — Кто бы мог подумать?

— А что? — важно улыбается он. — Мы, мясники, в глубине души все романтики, ты же знаешь.

— Ради бога, — хохочу я, — уговорили, я поеду. Но если случится что-то ужасное, во всем будете виноваты вы двое.

Кайлмор-Уэй оказался сплошным рядом таунхаусов из красного кирпича, соединенных друг с другом боковыми стенами. Перед каждым домиком разбиты небольшие, но очень милые садики. Когда я нахожу дом номер десять, меня охватывает тревога. Теперь, когда я уже так близко, эта затея кажется мне полнейшим безумием. Если бы Рут и Карл не убедили меня в том, что это отличная идея, я бы сейчас сидела дома и прекрасно себя чувствовала, а главное — меня бы все совершенно устраивало. Я стучу в дверь, надеясь, что никого нет дома. Ведь тогда я вернусь в родную лавку, честно посмотрю Рут в глаза и скажу, что сделала все возможное, но так ничего и не узнала. На самом деле я даже немного напугана: вся та бравада, с которой я вешала лапшу на уши Дермоту Брауну, чтобы добыть нужную мне информацию, куда-то улетучилась. И вот, когда я уже готова развернуться и сбежать куда-нибудь подальше отсюда, двери открываются.